расплачивался обычно колбасой и салом.
Приходилось ему участвовать и в изготовлении, использовании и распространении фальшивых продуктовых карточек. Как заявлял Глазков, Котиков ухитрялся получать пайки в Минске по 25 карточкам, из них 15 карточек он тратил на семью, а остальные 10 раздавал товарищам.
Глазков с нескрываемой завистью писал в своем доносе о том, как роскошно жил в тот период Алексей Котиков: питался салом, яйцам и имел не снижающийся запас муки 7 – 8 пудов.16
Незаконные с точки зрения оккупационных властей способы выживания, однако, неизбежно приобщали некоторую часть горожан к политическому и военному сопротивлению. С течением времени кража угля и спекуляции работников минского железнодорожного депо начинали сочетаться с мелким вредительством (засыпали толченое стекло и песок в буксы), а позже и с откровенным саботажем на рабочих местах.
Так, вероятно, к августу 1941 года из числа «… работавших в депо надежных товарищей» вокруг авторитетных с довоенных времен руководителей (Федор Кузнецов, Алексей Котиков) образовалась группа, которая вредила немцам тем, что проводила некачественный ремонт паровозов и вагонов – по словам Алексея Котикова17.
К концу лета в Минске скопилось большое количество паровозов (резерв из нескольких сотен, в основной своей массе требующих ремонта). Немцы создали этот парк за счет своих мощностей, а также за счет паровозов, доставленных в минское депо с территории оккупированных стран18. За короткий срок группа Кузнецова и Котикова вывела из строя до 15 паровозов и до 100 вагонов19.
Факты саботажа в депо вскоре стали очевидными для оккупационных властей. В начале августа 1941 года были арестованы Федор Кузнецов и два железнодорожника (Ницневский и Богатель) из числа рабочих, непосредственно выполнявших ремонтные работы.20
Кузнецова в скором времени, однако, выпустили. Как поведал Алексей Котиков, однажды, возвращаясь с работы, он встретил его возле Западного моста (железнодорожный мост над улицей Московской, отделяет ее от ул. Мясникова) – тот как раз был освобожден из-под ареста и шел домой. На расспросы Котикова Кузнецов отвечал, что был арестован «… за саботаж в проведении ремонта паровозов … [за то], что люди, работающие в депо, саботируют работу в депо и что он этому способствует.»
К счастью, вмешался Флейнбаум, который поручился за Кузнецова, что, вероятно, решило исход дела. Факты в отношении проводимого им саботажа не были подтверждены; дней через шесть после ареста его выпустили из-под стражи21.
Арестованные вместе с ним железнодорожники, а также арестованный отдельно от них начальник вагоноремонтного пункта Вадковский освобождены не были; судя по всему, их расстреляли. Позже жена Вадковского обращалась к Кузнецову с расспросами о судьбе мужа, а тот не знал, что