Все присутствующие на плацу смолкли. Емельянов подобрался, расправил плечи и пошел навстречу машине, неспешно катящейся по узкому проезду.
Скрипнув тормозами, «Волга» остановилась. Дверца приоткрылась. Из темного салона выбрался поджарый мужчина с волевым лицом: глубоко посаженные глаза, выступающие скулы, рубленый подбородок с ярко выраженной ямочкой, которая так нравится представительницам слабого пола. Несмотря всего-то на сорок пять лет, волосы подполковника Лаврухина Владимира Николаевича были уже седыми. Оно и не удивительно. Ведь за свою жизнь он повидал такие вещи, от которых не то что поседеешь, но и заикаться начнешь.
– Здравия желаю, товарищ полковник, – поприветствовал Лаврухин командира военной базы, подошедшего к нему.
– Для меня большая честь видеть вас в нашем гарнизоне, товарищ подполковник. – Емельянов крепко пожал протянутую руку и тут же с некоторой стеснительностью добавил: – Вы не против, если я буду обращаться к вам по имени-отчеству?
– Лучше просто по имени. – Лаврухин, который и сам не любил всех этих воинских церемоний, широко улыбнулся: – Кстати, а как вас величать?
– Игорь Петрович. – Емельянов улыбнулся в ответ, чувствуя, как между ним и собеседником сокращается дистанция.
Продолжая разговор и уже обращаясь друг к другу исключительно по имени, Емельянов и Лаврухин зашагали к столовой. Следом за ними потянулись и остальные. В какой-то момент подполковник уловил на себе пристрастный взгляд капитана Гришанова, но виду не подал.
– Вот так и живем, – заключил командир военной базы, распахивая перед московским гостем дверь столовой.
– Я, конечно, польщен таким приемом, – осторожно проговорил Владимир, чтобы не обидеть Емельянова. – Но я человек скромный. – С этими словами он вдруг обернулся и взглянул на одного из спецназовцев, на щеке которого белел странный мазок. – По моему глубокому убеждению, военный человек должен оттачивать боевое мастерство, а не малярить.
Реплика, оброненная московским гостем, смутила командира базы, но он тут же нашел ответ:
– Мы давно хотели подкрасить казарму и бордюры. Да все времени не было. Учения, учения и еще раз учения. А тут вы к нам в гости засобирались, вот я и решил воспользоваться случаем. – Емельянов как бы оправдывался, отчего складывалось впечатление, что он общался со старшим по званию.
– Тогда понятно, – бросил Лаврухин, переступая порог столовой.
Через несколько минут все столики были уже заняты, но никто не притрагивался к еде и выпивке. Все ждали, когда командир дважды Краснознаменной 201-й Гатчинской военной базы толкнет речь. Тот не заставил себя долго ждать. Встал со стула с зажатой в кулаке рюмкой, наполненной до самых краев ядреным таджикским самогоном, взглянул на подполковника, сидевшего от него по правую руку, и начал вещать. Когда он завершил свою речь, в которой перечислил все известные ему подвиги Лаврухина, присутствующие дружно вознесли над столами рюмки. Пришлось поднять