духов успела увидеть то, что предстояло увидеть людям только после смерти. Это был кромешный мрак, какие-то дикие голоса, невесть откуда раздававшиеся, и ужасы, которые подстерегали на каждом шагу, а стоило только зазеваться немного, обрушивались на тебя со всей своей невероятной силой. Она знала, что не сможет прогнать тоску из души своей
№№№№№№
Марена застала у себя дома только встревоженных Кикимор, которые метались, как угорелые, ничего не видели, и не знал, и им можно было поверить. Ребенок и нянька его бесследно исчезли, словно их никогда и не было. Не трудно было догадаться, кто побывал тут в последний час. Она знала, что это случится рано или поздно. Надеяться на то, что по-хорошему или по-плохому Чернобог отдаст ребенка, не стоило. И она не пошла к пещере, понимая всю тщетность своих усилий напрасных. Она не собиралась всему миру показывать свое бессилие, и рвать истерзанную душу на части тоже не хотела.
Она успокоилась немного, когда узнала от Стрибога о том, что Кикимора вместе с ними, она не стала бросать своего воспитанника. Конечно, он все предусмотрел, только о ней думать не собирался. Тогда и испытала Марена невероятное одиночество. В пустом покинутом замке не было больше никого. Наверное, и Сварог и Триглава, бросившаяся в объятья Даждьбога, и все прочие испытывали тоже самое. Потому они так упорно и рвались к людям. Но с ней было что-то совсем иное. Она никак не могла понять и пережить того, что с ней в те дни происходило. Одна догадывалась, что бессмертие им дано только для того, чтобы понять, что между короткими столкновениями с другими будет бесконечная стена одиночества, она будет все время убивать и калечить душу. И потеряв почти все, что имела, она и впала в отчаяние, и никак не могла пережить ножа в спину от того, кто считался ее мужем еще недавно.
Марена стала оглядываться по сторонам, чтобы придумать для себя хоть какое-то развлечение. Когда на закате Даждьбог проплывал мимо ее чертогов, он решил заглянуть к ней и поразился пустоте, которая там царила.
– Ты немного опоздал, – с грустной усмешкой произнесла Марена, – твой сын стал пленником и сыном Чернобога, и тебе никогда не вернуть его больше из тьмы, уж об этом мой муженек позаботится.
И таким отрешенным и несчастным было в тот миг ее лицо, что ничего не сказал ей Даждьбог, а молча удалился, ощущая свою вину и бессилие перед силами тьмы.
Может, и не было вовсе этого ребенка, – так ему хотелось думать в те минуты, так было спокойнее и проще. Марена могла и придумать его для того, чтобы упрекнуть и побольнее ударить его. И хотела она заполучить его еще на одну ночь. Почему бы и не прибегнуть для этого к хитрости?
Но такое предположение показалось ему нелепым
Глава 19. Жива и Марена
С Живой Марена столкнулась случайно, хотя в глубине души ей хотелось этого. В тот момент она показалась тихой и несчастной своей вечной сопернице.