давайте сыграем!
Сыграем? Это мне уже нравится! Я люблю играть!
И. И. жестом пригласил меня, я встал (а) и угловатой юношеской походкой пошёл (а) по хорошо знакомой мне асфальтовой дорожке, стараясь не наступать на осенние листья, мокнущие в тёмных лужах.
В молчании мы поднялись на третий этаж, и я замерла перед знакомой дверью.
Однажды, до того как я в первый раз умерла, в моей изначальной жизни, я, не застав его дома, вставила в дверную щель записку со своими стихами – как он ругал меня! Кругом чужие люди, храни тайну личной жизни, это могут использовать против меня, бла-бла-бла! Мне тогда показалось, что мне отрубили руки. Больше я так не делала. Так бывает, когда ты ограничиваешь не себя, а своего партнёра и невольно лишаешь себя неисполненных, неожиданных поступков другого человека. Будто отрубаешь ему руки. И он никогда не скажет тебе того, что хотел, потому что ты сам вырвал ему язык. Потому что ты пренебрёг им, показал ему, что он тебе не нужен и докучает тебе.
Мы остановились на площадке, и он тщательно завязал мне глаза. Туго.
– Проходите, юноша.
– Саня, – напомнила я ему. Он даже не запомнил, а ведь я уже называла себя!
– Проходите, Саня, – сказал он не дрогнувшим голосом.
Забыл. Он и правда меня забыл, – подумала я и шагнула в темноту его дома. Я встала спиной к двери. Протянула руки, будто готовилась принять мяч, играя в волейбол. Я постаралась успокоиться и начала:
– Слева стоит потемневший старый резной буфет. Прямо передо мной дверь в маленькую комнату, – я сделала шаг вперёд, ещё пять, значит, я в центре, – слева от меня вдоль стены – кровать. Это кровать Вашей матери, на ней она умерла, когда Вы были в Атлантике. По той же стене стоит пианино. Между окнами, их два, столик, на нём ряд книг, они карманного формата, среди них – Монтень. Козырная десятка: никто не знает про Монтеня, кроме меня!
Ахнул.
– Справа от меня напротив кровати Вашей матушки стоит телевизор.
И. И. дышал мне в ухо чуть чаще, чем раньше. Я отступила на шесть шагов назад, повернулась налево и вошла в комнату побольше.
– Слева от меня большой белый, будто засахаренный, куст коралла. Дальше диван, на диване несколько плюшевых игрушек, большой мишка в середине. Это игрушки Ваших детей, у Вас два сына, верно?
– Один. Второй умер, – холодным голосом произнёс он.
Я повернулась направо и сказала:
– С обеих сторон вдоль стен стоят книжные шкафы, перед окном письменный стол, он справа, и маленькая, детская? тахта и кресло. По стене огромное зеркало,
– Всё! Хватит, хватит! Удивил ты меня, Саня, – по голосу слышу, говорит с улыбкой И. И.
– Нет! – слишком громко говорю я, – не всё! – и бегу по коридору, поворачиваю налево, оказываюсь в кухне:
– Слева диван, – хожу козырным валетом, – над диваном висит карта мирового океана, так называемая карта с белыми изобатами, стол – круглый, – козырная дама, на плите блюдце с обгоревшими спичками – козырной король! На стене