.

колокольчик над дверью, и Джейн оторвалась от полки с горячими булками и караваями.

      – Смотрите, кто пришел. Вот здорово! – Она обошла кассу и обняла Ребу.

      Реба напряглась от неожиданности, но потом объятие Джейн ее расслабило. Медово-сандаловый аромат духов напомнил Ребе летний пляж в детстве. Они с Диди целыми днями сосали сладкие стебельки цветов и строили замки в дюнах из плавника.

      – Привет. – Реба качнулась назад на пятках, желая стряхнуть боль ностальгии.

      С тех пор как Рики сделал ей предложение, она не ответила ни на один звонок Диди. Каждый раз, когда Диди звонила, Реба убеждала себя, что еще не время; она занята и не может говорить; перезвонит попозже – и не перезванивала. Шли недели, и постепенно столько всего успело случиться, что неясно, как звонить: за один разговор всего не расскажешь. Завтра письмо напишу, пообещала себе Реба.

      – Занята? – спросила она Джейн.

      – Ага. Девчонка одна замуж выходит за лесоруба в Крусесе. Знаем ее с пеленок. Мы печем прекрасные свадебные торты. – Джейн подмигнула. – Скажи, когда свадьба – соорудим тебе торт.

      – Он зачерствеет, пока у меня руки дойдут, – сказала Реба.

      – А мы помадки подбавим. Отлично герметизирует. Начинка остается легкой как перышко. Честно. Одна наша невеста хранила кусок торта в холодильнике до третьей годовщины – говорит, такой же вкусный, как в день свадьбы! Без дураков.

      Реба рассмеялась, и этот звук ей понравился.

      – Небось у них в ту ночь жутко болел живот.

      – Может, и болел, зато легли не на голодный желудок. Мам! – крикнула Джейн в кухню. – Реба из «Сан-сити» пришла брать интервью.

      За столиком сидел мексиканец с тягучей шоколадной плетенкой и кофе со сливками.

      – Это Серхио, – представила его Джейн. – Наш постоянный покупатель.

      Серхио кивнул.

      – Еще подсластить, мой сладкий?

      – Боюсь, еще чуть-чуть – и слипнется. – Он говорил с мелодичным испанским акцентом.

      Реба почувствовала некий сквознячок, как зимой, когда ходишь по ковру в одних носках.

      – Давно он здесь бывает? – спросила она Джейн, садясь.

      – Хм-м… Серхио, ты сколько уже ешь мои булочки?

      – С тех пор, как ты считаешь мамины монетки. – Он обмакнул ломтик в кофе.

      Джейн рассмеялась.

      – Это была проверка, и он удачно выкрутился. Реба слегка поежилась.

      – Мне девятнадцать было, – уточнила Джейн. – Помню, как он пришел впервые. По-английски ни бельмеса, по-немецки тем более. Ткнул пальцем в булочку, дал мне мелочь, причем половина в песо. – Она хлопнула себя по бедру.

      – Как давно. Я только своих родных знаю так долго, – сказала Реба.

      – Время летит незаметно. Ты молодая, еще увидишь. – Она перевела взгляд на Серхио, потом снова на Ребу. – Мама сейчас придет.

      По дороге на кухню Джейн остановилась и протянула Серхио салфетку. Он не просил, но с улыбкой взял и вытер губы, испачканные в шоколаде.

      Реба вынула блокнот, ручку, диктофон. Фотографии шестьдесят лет; какой-то теперь стала та девочка?

      Из