Пришлось глубоко вздохнуть, чтобы руки снова начали слушаться.
Войко забеспокоился ещё больше, чем прежде:
– Господин, ты задумал страшное дело. Если станешь говорить об этом, все решат, что ты безумен.
– Да, ты прав, – согласился Влад. – И потому найти помощников будет трудно. А ты стал бы помогать?
– Господин, – серб опустил голову, – я должен тебе помогать, потому что я твой слуга, но сейчас ты хочешь вредить самому себе. Должен ли я помогать тебе в таком деле?
– Вредить самому себе? – не понял Влад.
– Ты собираешься поступить не по-христиански и знаешь это. Сейчас в тебе говорит обида.
– Обида? – Влад с силой швырнул в озеро остатки хлеба. – Во мне говорит неотомщенный дух моего отца! А ещё – неотомщенный дух моего брата!
– Господин, сперва подумай, к чему тебя это приведёт!
– Ты прав, – сказал господин, снова успокаиваясь, но думал при этом не о прощении. – Надо поразмыслить. Тут с наскока всё сделать не получится. Поразмыслить надо как следует.
Влад полагал, что в первую ночь во дворце, да ещё в бывших отцовых покоях, не сможет заснуть, однако заснул и даже видел сон, поначалу показавшийся вполне приятным.
Приснились колья посреди пустой немощёной площади. На колах застыли тела предателей, а Влад, кажется, сидел на коне и смотрел на казнь. Рядом с собой он видел Челика с отрядом и нескольких своих слуг. Толпы зевак не было. Люди боязливо выглядывали из окон ближайших домов, а на улице никто не показывался.
Влад нисколько не досадовал из-за этого: «Пусть прячутся, если хотят. Не нужны они мне». Он развернул коня и поехал прочь, испытывая чувство лёгкости и даже радость от только что свершившегося возмездия. Челик ехал рядом и просил позволения пошарить в домах казнённых – вдруг там найдётся что-нибудь ценное. Влад дал позволение, и Челик с отрядом исчез.
Через мгновение Влад уже въезжал на свой княжеский двор, но там оказалось так же пусто, как на улицах Тырговиште. Ни одного слуги не нашлось ни во дворе, ни в коридорах. Не оказалось и бояр в тронном зале. А ведь там должны были сидеть бояре! Не предатели, разумеется, а верные бояре, которые есть у всякого государя.
«Куда же они делись?» – подумал юный князь. Он прошел дальше по коридору, заглянул в некую дверь и увидел незнакомую комнату.
«Ну, наконец-то, хоть одна живая душа», – улыбнулся Влад. В комнате он обнаружил девочку того особого возраста, когда видно, что уже не маленькая, но и взрослой не назовёшь.
Платье она надела почти взрослое, пошитое из тяжёлого тёмно-жёлтого бархата, но юбка опускалась не до пят, как положено девушке, а лишь до лодыжек, так что оставались видны башмачки, отделанные той же бархатной тканью.
Лицо девочки Влад не видел, потому что та покрыла голову белой кисеёй, словно невеста. «А ведь рано ещё в невестах ходить – в двенадцать-то лет, – подумал Влад. – Ведь видно же, что ещё и тринадцати не исполнилось, хотя скоро должно».
Девочка вертелась перед небольшим зеркалом,