ее программы и уклад, стандарты (если они вообще нужны), вопросы профессиональной аттестации школ и учителей. Нужно не бояться сказать «нет» бюрократическому произволу и объединяться.
Нельзя найти спасительного конечного и абсолютного ответа, но человек может стремиться к такой степени интенсивности, глубины и ясности переживания, которая придаст ему силы жить свободно и без иллюзий.
Я верю, что никто не может «спасти» своего ближнего, сделав выбор за него. Все, что может один человек сделать для другого – это правдиво и с любовью, но без сентиментальности и иллюзий показать ему имеющиеся подлинные альтернативы.
Если задача человека – раздвинуть границы своей свободы путем постоянного самоизменения, то не вправе ли мы спросить себя: что делает для этого школа? Каким образом она помогает человеку считать постоянное изменение, постоянный рост единственным условием свободы?
Каждому из нас надо отвечать на вопрос: что делаю я в своей школе, на своем уроке для полного развития человеческих сил каждого воспитанника в отдельности и всех вместе, что мне мешает в самом себе, чтобы это происходило?
И Фромм прав, возможно, конечная цель не будет достигнута, но уже следование ей, поверка ею своих действий увеличивают жизненную энергию и мою, и моих коллег, и наших питомцев.
Заповедь Гекльберри Финна
Мне всегда любопытно наблюдать за людьми, которые патетически заявляют о лучшей в мире советской школе – они будто забывают, что рассказывают не только иностранцам.
Я хорошо знаю советскую школьную систему, я в школу ходил. Слава Богу, мне повезло. Только образование свое я получал в театральных студиях разных домов пионеров, где я действительно занимался. Там я и учился учиться – иначе в моей школе меня конечно бы от этого отвратили. А еще была моя «библиотечная» семья, иначе бы меня отвратили от литературы вовсе, от истории вовсе, от биологии вовсе. А вот математика была только в школе (т. е. на третьем плане жизни) – так я и оставался троечником по математике.
Но при всем том я рос и понимал, что есть образование, которое связано с моими желаниями, с моими потребностями, с большим кругом возможных дел и обязанностей.
Про это еще Гекльберри Финн у Марка Твена говорил: «Я не могу позволить, чтобы школа мешала моему образованию».
И поэтому советская школа не очень меня испортила, как я понимаю. Но скольким людям досталось… Как это обнаружилось у большинства людей во время перестройки: абсолютное неумение найти себе занятие, сообразить, сориентироваться в ситуации. Сколько было трагедий и драм. Разве это не «лучшая в мире школа» виновата, разве не ей за это предъявлять счет?
Я все же рискну сказать: да, школа в том виде, в каком она существует у нас в стране, в большинстве случаев не нужна.
Вернее, все-таки нужна, но совсем в другом смысле, чем принято о ней думать.
Когда родители говорят – нет, вы дайте моему ребенку то, что