они смеялись над нею, потому что она разбудила ночью Эми, пытаясь во сне сыграть что-то на ее щеке, словно на рояле.
На следующий день, увидев, как оба джентльмена, и старый и молодой, покинули большой дом, Бет после двух-трех отступлений все же вошла в особняк через боковой вход и тихонько, как настоящая мышка, проделала свой путь до гостиной, где стояло ее божество. И конечно, совершенно случайно, на крышке лежали ноты прелестных и совсем не трудных мелодий, и Бет, дрожащими пальцами и с частыми остановками – надо ведь было и посматривать, и прислушиваться к тому, что делалось вокруг, – наконец прикоснулась к клавишам великолепного инструмента… Тут она сразу же забыла свои страхи, саму себя и все остальное – все, кроме несказанного наслаждения, какое дарила ей музыка, ибо звучала эта музыка, как голос горячо любимого друга.
Бет оставалась в гостиной до тех пор, пока не явилась Ханна, чтобы забрать ее домой – обедать; однако аппетита у девочки не было, и она могла только сидеть молча и улыбаться всем и каждому в охватившем ее с головы до ног состоянии неописуемого блаженства.
С этого дня маленькая фигурка в коричневой шапочке проскальзывала через живую изгородь почти каждый день, а в большой гостиной царил звучный дух музыки, появлявшийся и исчезавший незаметно для глаз. Бет так никогда и не узнала, что мистер Лоренс открывал настежь дверь своего кабинета, чтобы послушать старинные арии, которые он так любил. Она никогда не замечала, что Лори стоял на страже в коридоре, не допуская, чтобы к гостиной приближались слуги. Она не подозревала, что сборники упражнений и ноты новых песен, которые она находила на пюпитре, были поставлены там специально для нее, а когда старый джентльмен говорил с нею о музыке у них дома, она лишь поражалась тому, как он добр, что говорит с ней о вещах, которые очень помогают ей в ее занятиях. Так что Бет наслаждалась от всей души и обнаружила – что случается далеко не всегда, – что исполненное желание было и в самом деле все, о чем она мечтала, на что надеялась. И возможно, именно потому, что благодарность ее за этот дар была так глубока, ей было даровано еще больше. Во всяком случае, она несомненно заслужила оба эти дара.
– Маменька, знаете, я собираюсь вышить для мистера Лоренса домашние туфли. Он так ко мне добр, я обязательно должна как-то его поблагодарить, а ничего другого придумать не могу. Можно мне это сделать? – спросила Бет несколько недель спустя после его столь богатого важными последствиями визита.
– Да, дорогая. Это будет ему очень приятно – ты придумала чудесный способ поблагодарить старого джентльмена. Девочки помогут тебе сделать это, а я заплачу сапожнику за шитье, – ответила миссис Марч, которая всегда с особым удовольствием выполняла просьбы Бет – ведь эта девочка так редко просила что-нибудь для себя самой.
После множества серьезных дискуссий с Мег и Джо был наконец выбран узор, куплены материалы, и работа над домашними туфлями началась. Букет лиловых, радующих взор анютиных глазок на более интенсивного цвета пурпурном фоне девочки сочли прелестным и вполне подходящим