девушкам, пока нет Климова, проследить за их реакцией на его появление. Но не выплакала вчера, видать, Женя ни самомалейшей поддержки от судьбы! Даже в такой малости, как служебные успехи, ей было отказано. Алиса, чуть завидев, налетела, как хищная птица, и, не сказав ни одного доброго слова по поводу черных леггинсов, сменивших злополучные шорты, уволокла ее чистить коня: «А вы как думали? Только развлекаться, что ли?»
Женя, собственно, ничего не имела против. Неоседланный серый Лоток показался ей куда симпатичнее, чем вчера. Грива его оказалась заплетена в косички.
– Домовушка старается или сами балуетесь? – пошутила Женя и удивилась тревожному выражению, промелькнувшему в Алисиных глазах.
– Нет, не мы. Никак не можем разобраться, кто развлекается. Может быть, подметальщики: они у нас меняются каждые две недели, а то и чаще.
– Почему?
– А, зарплата никакая, вот и нанимаются всякие бомжеватые – лишь бы перебиться. Но и они быстро уходят: у нас в конюшнях не разрешают курить, они не выдерживают. Да, собственно, от них больше неприятностей, чем толку. То инвентарь сопрут. То напьются в конюшне. Дядя Вася и Ваныч еще туда-сюда, аккуратные. Денники моют как полагается. А лошадей чистим мы сами, ну и клиенты. Ничего, это даже приятно. Вам понравится.
Жене понравилось. Лоток был такой гладкий, такой красивый. И пахло от него хорошо, весело как-то. Сначала он подозрительно косился лиловым, будто слива, глазом, пока Женя приноравливалась к скребнице и щетке, а потом под сильными круговыми движениями прижмурился, начал прядать ушами.
– Пыли в тебе что в старом диване, – ласково бормотала Женя, водя щеткой по груди Лотка и уворачиваясь от мягких губ, тянущихся к ее волосам. Может быть, конь решил, что это сено?
– Нравится ему, нравится, – благостно кивнула Алиса. – Видите, ушками стрижет? Самый верный признак, что ему приятно. Как если бы собака виляла хвостом, а кошка мурлыкала. Ну, давайте седлать, хватит ему нежиться.
Тут выяснилось, что забыли вальтрап – такую штуку, подкладываемую под потник, – и Алиса побежала за ней в каптерку. Женя по-прежнему водила по Лотку щеткой, стараясь закрепить в нем положительные эмоции, чтоб не начал упражняться над ней, как вчера. Одновременно разглядывала сквозь сетку лошадей в соседних денниках. Конечно, это были отнюдь не элитные породы, но Жене они казались неотразимыми. И лица у них – просто язык не поворачивается сказать морды! – какие тонкие, изысканные. Правильно говорил поэт: «Лицо коня прекрасней и умней!»
«На месте художников я рисовала бы только лошадей, – подумала Женя. – Нет, еще облака. Облака и лошадей, летящих между ними, как…»
«Как воздушные шары», – подсказал чей-то ехидный голос. Частенько приходилось его слышать: ведь это был ее собственный внутренний голос. Да, от себя не убежишь.
На счастье, появилась Алиса с вальтрапом, больше похожим на обыкновенную синюю тряпку, и процесс седлания оказался именно тем, что нужно было Евгении, чтобы прийти в себя.
А