Я боюсь высоты, – честно признался он и знобко передёрнул плечами. – Я даже в окно это никогда не высовывался так сильно, как сегодня.
– Потому ты и не сбежал отсюда? – догадался Мизгирь. – Ведь ты же давно мог и сам связать такую верёвку и спуститься по стене.
Ивашка протестующе мотнул растрёпанной головой:
– Нет! Не мог!
– Я понял, – Мизгирь успокаивающе потрепал его по мягким, как шёлк, волосам.
– Нет! – надрывно повторил Ивашка, на миг прикрыв глаза. – Ты не понял. Я не хочу наружу, – он кивнул в сторону окна. – Я хочу вернуться туда, откуда пришёл.
– Ладно, ладно, – Мизгирь убрал руку. – Тогда просто расскажи, откуда же ты пришёл и почему не смог вернуться.
Паренёк опять прерывисто вздохнул.
– Мне было семь лет, когда бабушка ушла из дому. Она нечасто меня оставляла одного… и всегда говорила, чтобы я никуда не лез и ничего не трогал. Но у неё было столько всякого… чудесного! Сама избушка… Знаешь, она стояла на настоящих птичьих лапах! И ещё – наливное яблочко, что каталось по серебряному блюдцу и всё-всё показывало! Других людей и города! И чёрный кот, огромный, он не умел разговаривать, но понимал меня, а я его! Я звал его Мурысь, – Ивашка сразу оживился, его бледные щёки порозовели. – Но я ни разу не был в подполе. Бабушка мне его не велела даже открывать. И я решил посмотреть, что же там. Отодвинул запор, откинул крышку, она была тяжёлая, но я справился. А Мурысь шёл со мною. И мурчал, как будто торопил. И когда мы спустились туда, там, внизу, оказалась дверь, – теперь он говорил всё быстрее и быстрее, захлёбываясь словами.
Он впервые рассказывал другому человеку о том, что случилось тогда.
– Было очень темно, но эта дверь как будто светилась по краям. И подпол как будто раздвинулся, когда мы там оказались. Я не знаю, как лучше объяснить…
Он виновато посмотрел на Мизгиря, и тот ободряюще кивнул:
– Просто рассказывай.
– И на двери было написано, – ломкий голос Ивашки упал до шёпота, от которого у Мизгиря по спине вдруг прошёл мороз. – Написано: «Чародей».
Он умолк, словно обессилев.
– И что же? – хрипло поторопил Мизгирь. Право, он редко чего боялся в своей беспутной жизни. Но когда представил себе, как маленький беленький мальчик с огромным чёрным котом у ног стоит во тьме перед светящейся по краям дверью, его снова пробил озноб.
– Я открыл её, вошёл внутрь и оказался в этой башне, – закончил Ивашка и глубоко вздохнул. – А когда оглянулся, чтобы вернуться назад, там уже была сплошная каменная стена, а двери не было. И Мурыся не было. Никого не было. Совсем.
– И что дальше? – тихо спросил Мизгирь, невольно коснувшись его руки. Пальцы у мальчишки были ледяными и благодарно шевельнулись в тёплой большой ладони Мизгиря.
– Я очень долго сидел здесь и плакал, – прошептал Ивашка. – Вот прямо здесь на полу. Я поднялся сюда из подвала. Я думал, тут кто-то есть… но никого не было… и выхода тоже не было. Я кричал из окна… просто кричал, звал хоть кого-нибудь, пока не охрип. Но никто не пришёл.