чем тьма накрыла Мизгиря, он ещё успел увидеть, как тает, исчезая, чародей, как реет на налетевшем ветру его балахон, оставляя на столе горстку тёмного пепла, похожего на прах.
Мизгирь очнулся от рыданий Ивашки и кое-как разлепил веки. Сквозь пляшущие перед глазами тени он увидел парнишку. Тот сидел, скорчившись на полу возле него и тихонько скулил, размазывая по щекам слёзы.
– Ну-ка брось, – прохрипел Мизгирь и медленно сел, морщась и держась рукой за затылок, которым, видать, крепко приложился об пол. Но, едва это ему удалось, как чёртов оголец, всхлипывая, кинулся ему на грудь и едва снова не опрокинул.
– Брось, говорю, – прикрикнул Мизгирь, потрепав его по лохматой голове, как щенка. – Где… этот?
Воспоминания вновь слились для него в одну, еле различимую туманную муть.
Ивашка растерянно пожал плечами.
– Пропал. Может, ты всё-таки убил его? – спросил он с отчаянной надеждой.
Мизгирь хмуро качнул головой и коротко ответил:
– Его невозможно убить. Он бессмертен.
Откуда-то он точно это знал. Как и то, что чародей ещё им встретится.
– Кощей Бессмертный?! – ахнул Ивашка.
Не отвечая, Мизгирь поднялся на ноги, опираясь на проворно подставленное парнем плечо, и огляделся по сторонам.
– Ну и где твои хвалёные диковинки? Показывай.
Но показывать было нечего. Ивашка залез даже в печку и под стол, откуда высунулся, расстроенно разводя руками и шмыгая носом. На щеке у него чернел свежий мазок сажи.
– Ничего нету. Он, наверное, всё забрал. Этот… Кощей.
Глаза его полыхнули гневом.
«Ключ», – вспомнил Мизгирь слова исчезнувшего чародея. Ему и раньше доводилось слышать легенду, что есть люди, отпирающие двери в иные миры – ключи, проводники, алтын-кылт – по-разному их называли. Парнишка, выходит, как раз и был из таких. Но, чтобы отпереть дверь, нужен кто-то, кто воспользуется ключом. Кто приведёт его к двери. Кто будет хранить его и беречь.
Ключник. Кылт-иш.
Он ещё раз заглянул в сверкающие глаза Ивашки.
– Давай-ка, пошли отсюда, – негромко велел он. – Поищем сперва твоих родных, поспрашиваем. Тебя должны помнить в округе – не каждый день гуси дитя уносят. Ну, а если никого не найдём… – он умолк.
– Что тогда? – порывисто выпалил Ивашка и затаил дыхание.
– Пойдём бродить по свету вместе, – улыбнулся Мизгирь. И засмеялся, когда Ивашка опять бросился ему на шею.
И тут из-под печки раздался утробный мяв. Не поверив своим ушам, оба переглянулись. Ивашка во мгновение ока опустился на коленки и пошарил рукой за какой-то заслонкой. А потом вытащил на свет Божий очень тощего, ободранного, но здоровенного чёрного кота.
– Мурысь! – восторженно выкрикнул он, поворачиваясь к Мизгирю. Теперь он весь перемазался в саже, но лицо его сияло. – Мы же возьмём его с собой?
Кот тоже умоляюще уставился на Мизгиря, мотая крючковатым хвостом.
Тот вздохнул и проворчал:
– Ладно. Возьмём.
И в памяти его вдруг всплыло странное