нормы, велят женщинам знать свое место, быть скромными и незаметными, так?
– Так, – презрительно согласилась Аннет. – Клара Перкин – мой идол.
– Имел я дело с вашими сестрами по вере, – насмешливо поведал господин Молинаро. – Более того, одна из них некоторое время утешала меня после развода. Мой опыт показывает, что есть два вида подобных вам дам. Первый вид ненавидит мужчин и всячески их избегает.
– Что за чушь! – горячо перебила его Аннет. – Мы вовсе не ненавидим мужчин. Мы ненавидим глупые догмы, которые говорят, что мужчины умнее, сильнее и лучше. Мы ненавидим мир, в котором женщин признают существами второго сорта. Мы…
– Постойте! – господин Молинаро поднял ладонь. – Я не спорю. Ваши цели благородны… кое в чем. Я лишь говорю о дамах, которые эти взгляды несут в массы. Так вот, я решил, что вы принадлежите ко второму типу дам-суфражисток. Они действительно свободны и раскованны. Они не боятся своей привлекательности, не стесняются говорить о своих желаниях и не любят бессмысленные ритуалы, вроде ухаживаний, цветов и конфет. Они предпочитают сразу переходить к делу…
– Вы полны предрассудками, как ведро помоями, – ядовито заметила Аннет. – И ни черта не понимаете в женщинах – особенно в таких, как я.
– Фу, – брезгливо отозвался босс, – у вас язык как у кухарки.
Аннет решила пропустить его реплику мимо ушей.
– Вы всегда готовы взвалить на нас вину. Уверяете, что мы соблазняем вас и сами напрашиваемся на неприятности, – с жаром продолжила она. Ей очень понравилось отчитывать босса, и она вошла во вкус.
Господин Молинаро поморщился.
– Уверяю вас, после пяти лет неудачного брака, развода и череды случайных подруг я прекрасно знаю, как работает мозг у женщин, в том числе у таких, как вы. Итак, вернемся к событиям в кабинете. Вину с себя я не снимаю. Да, вел я себя безобразно. Но позвольте оправдаться. У меня нет привычки набрасываться на дам. В тот вечер я вернулся навеселе после банкета и плохо себя контролировал. Не собирался я вас оскорблять.
– Так вы еще и пить не умеете, – с удовлетворением отметила Аннет. – Сколько вам, тридцать? Пора бы научиться.
– Тридцать два, – поправил ее господин Молинаро смущенно. – У моего организма есть одна дурацкая особенность. Я могу в любом количестве пить чистый спирт, крепчайший джин, виски… даже рисовую водку, которую так любят на востоке, и не пьянеть. Но стоит мне выпить бокал вина, как мозги затуманиваются на пару часов. Хочется петь песни, ходить на руках, задирать полицейских и совершать прочие необдуманные поступки. А на том банкете ничего, кроме вина, не было. Пришлось произносить тост за партнера фирмы.
Аннет презрительно фыркнула.
– Но это еще не все. Вы ведь заигрывали со мной, не отрицайте! Вели себя как легкомысленная кокетка.
Аннет лишилась дара речи.
– С чего вы взяли? – наконец выговорила она, задыхаясь в приступе праведного гнева.
– Думаете, я не видел, как вы таращились на меня? Томно склоняли голову к плечу и смотрели вот с эдаким многозначительным