ноги,
– защелкнуть их красной дугой,
– развернуть ступни, как у балерины,
– наклонить вперед голову до щелчка,
– прижать руки к телу,
– расправить перчатки,
– вытащить из них сигнальные огни,
– через позвоночник достать два треугольника,
– разложить их на две стороны,
– из шеи робота вытащить острый самолетный нос,
– из живота достать шасси.
И вот перед вами реактивный бомбардировщик. Я помню до сих пор все эти шаги, хотя Витька давал мне подержать свою игрушку всего раза два. Тот еще жмот. В остальное время я мог только наблюдать. На переменках. А потом повторять руками все движения со своими деревяшками.
Я не ходил в детский сад, и жили мы преимущественно по семь-восемь месяцев на даче. До школы я практически не знал, с чем играют другие дети. Мои игрушки были деревянными или картонными. Редко – железными, такие конструкторы. Потом уже в школе мама моего одноклассника с восторгом воскликнула, глядя на мой самолет для классной выставки: «У моего папы в детстве был такой конструктор! Где вы его достали? Сейчас же нигде не продают, раритет!».
Кажется, это был единственный раз, когда одноклассники посмотрели на мою игрушку с интересом. Правда, через пару минут естественный интерес угас, но и эти пару минут дорогого стоили.
Знаете, при всей отсталости и простоте моих игрушек, при всей красоте и детализированности игрушек одноклассников, меня всегда отталкивал в них этот запах китайской пластмассы или дешевых красок, неизменный спутник практически всех машинок, Лего, пистолетов и прочих радостей. Даже их гаджеты пахли также. Мама замучилась со мной выбирать телефон в третьем классе, когда уже нужно было самому добираться в музыкалку. Продавцы давали нам в руки разные модели, а я их нюхал и отбраковывал одну за одной, не смотря на сочувствующие лица окружающих (наверное, думали, что я аутист).
Удивительно, как важны были для меня запахи. С годами стало чуть легче, я дифференцирую их блестяще, но это уже не мешает мне внутри них существовать, не отвлекает. А тогда, бывало, доходило до тошноты. Я с восторгом брал в руки игрушку друга, которую еще нужно было как-то выклянчить, и наслаждался ей несколько мгновений, пока вдруг не начинал как будто задыхаться. Фигурально выражаясь.
Нет, я не падал в обмороки (по крайней мере, в том возрасте и от таких мелочей), но запах этот как будто начинал нарастать, заполнять не только мои дыхательные пути, но и всю ауру вокруг. И вот я стою, как в дурмане, не зная, что лучше предпринять, игрушка неуютно замирает в моих брезгливых пальцах, а следующий ждущий одноклассник уже нетерпеливо тянет к ней свои руки. В общем, наблюдать со стороны со временем оказалось намного безопаснее и, вследствие этого, намного интереснее. Я, наверное, сумел себя приучить к этой созерцательной позиции, которая позволяет замечать намного больше. И опять же, фантазировать, фантазировать, фантазировать…
Так вот, представил я наше с вами общение по видео связи, и даже вдохновение