во избежание ссор и разочарований, для них наоборот были самыми ценными. Когда в работе соприкасаешься с чем-то, что стоит выше людских разногласий, с чем-то, что практически не контролируется человеком, какой бы властью и деньгами он ни обладал, то поссориться из-за политических предпочтений собеседника было бы просто смешно.
Наверное, оттого она с легкостью, полушутя, рассказала ему про своего почитателя, готового написать о ней книгу. Рассказала со смехом, но, заметив сосредоточенный взгляд Маркуса осекалась: подумала, что все-таки затронула тему работы, а он был крайне щепетилен в вопросах границ, и точно теперь резко прервет ее. Маркус отер рот салфеткой и озадаченно нахмурился.
– Ты что-то ответила ему?
– Зачем? С такими лучше даже в диалог не вступать, потом не отлипнет. Пусть будет думать, что ошибся почтой или, что я не понимаю русский. А что ты об этом думаешь?
– Спасибо, что спросила. Ты знаешь, я не позволяю себе давать непрошенные советы. Так вот, как твой друг, я бы сказал, что это очень интересный поворот. На мой взгляд, все, что происходит случайно, бывает особенно значимым. Собственно, твой жизненный опыт тому отличное подтверждение, не правда ли? – все перипетии ее скитаний по миру ему были известны и обсуждены по кругу несколько раз. – Так вот, как друг, я бы посоветовал тебе рискнуть, поскольку ты ничего не теряешь.
– А не как друг?
– А не как друг… То есть, как твой начальник… Я бы попросил тебя принять предложение и сделать таким образом очень значимый и своевременный вклад в имидж нашего общего дела.
– Ты серьезно?!
Маркус подозвал официанта, и вместо счета попросил еще один кофе. В ее размеренной жизни удивлений сегодняшнего дня хватило бы уже на полгода. Шеф не просто решил обсуждать работу, но и продолжил при этом свой завтрак.
Да, в последние месяцы на них действительно написали несколько очень жестких статей, и возможно он думал о работе и дома, но не настолько же, чтобы отказаться от собственных ритуалов, которые были известны и беспрекословно соблюдались каждым работником компании. Для нее самой, они стали не просто рутиной для ублажения Маркуса, они стали ее собственными ритуалами, ее идеями, ее верой в ценность жестких границ.
Дальше она его слушала в пол-уха. Что-то про имидж, про угрозы, про загадочную смерть министра здравоохранения (найдена мертвой на велосипедной дорожке районного парка без следов насильственных действий, свидетелей тоже не нашлось). Той самой дамы, которая так активно лоббировала интересы эвтаназии. Смысл речи был понятен Элизабет, так же, как и план дальнейших действий.
Конечно, она сделает, как он просит. Конечно, она осознает возможную ценность этого шага. Что-то там про пиар, про международное внимание, про интерес из такой дремучей России, в которой (даже в ней!!!) понимают ценность их миссии и прочее, и прочее. Только она никак не могла прочувствовать, что же за всем этим стоит – что на самом деле происходит с Маркусом? Она что-то