тщетно старались скрыться люди, на улицах по-прежнему ощущался запах весны и тепла. Через пару дней, при условии того, что этот потоп больше не повторится, все высохнет и наступит окончательная жара. Взрослые будут планировать отпуска, старики будут принимать внуков с других городов, дети перестанут думать об уроках, а старшеклассники во всю начнут готовиться к Весеннему балу, на которой вряд ли суждено пойти мне, Бетти, Кэролин или Мэтью. Почему-то именно сейчас, натягивая капюшон почти на половину лица, мне с особой ясностью врезаются события всех школьных балов. Больше всего, конечно же, мне запомнился последнее торжество сестры. Год назад, на выпускном балу королевой школы стала Анжелика Бустон – длинноволосая брюнетка с родинкой на щеке. Только потом я узнала, что она является нынешней девушкой Томаса Хардсона – того, кто стал причиной многих слез Кесси. Тогда же я услышала, что нынешний парень Анжелики теперь какой-то крутой игрок в какой-то крутой баскетбольной команде какого-то крутого университета в каком-то крутом городе. Но ради своей девушки он, такой же красивый и еще более рослый, с слегка отросшей челкой и небольшой щетиной, приехал в наше захолустье. Все девчонки просто таяли от такой романтичной истории и от того, как Томас целовал Анжелику, и, хотя я не считаю себя экспертом в подобных делах, я думаю, что они по-настоящему счастливы. Кесси, лишь завидев его тогда, пыталась казаться спокойной и отрешенной, но под конец сдалась и попросила родителей забрать нас пораньше. Ходило много слухов про Томаса, но сестра вряд ли ожидала увидеть его счастливым, хотя сама была полностью разбита. Думаю, это и еще несколько обстоятельств дали толчок на переезд. С этого прошло много месяцев, и сейчас я уверенна, что Кесси удалось перебороть ту боль и начать все заново. И я еще больше надеюсь, что в ее новом есть место для нас старых.
До Брингтон-стрит я дошла в полностью промокших кроссовках, которые не стеснялись издавать хлюпающие звуки, и в куртке, которая из голубой превратилась в темно-синюю. В здании оказалось прохладно, и я подумала о том, что необходимо что-то сделать с моими промокшими вещами, иначе я рискую пролежать следующие полгода в постели с воспалением легких. Для начала можно было вылить из моих дырявых кроссовок остатки воды. Это меня мало спасет, но все же у меня оставалась малая надежда на собственное тепло и иммунитет.
Найти туалет не составило особо труда. Идя по привычному крылу детского сада и слушая звонкие капли дождя, я обратила внимание на то, что сегодня повсюду горел свет. Непривычно видеть это здание освещенным флуоресцентными лампами. Практически везде потолки протекали настолько, что некоторые места пришлось обходить или перепрыгивать. Туалет оказался довольно маленькой комнатой с двумя умывальниками и тремя кабинками. При входе висела неработающая сушилка и отделение, где должны были находиться бумажные полотенца. Зеркало было мутным, я с трудом узнала в нем себя. Обои, кажется, когда-то были зелеными, сейчас же превратились в бледно-желтую