хорошо их сложить. Ты не против?
Теперь настал черед Ровенны колдовать. Она могла сделать конфетку даже из чудища болотного, а Лиссарина была не настолько плохим материалом для работы. Через десять минут Рин не могла поверить, что девушка, отраженная в зеркале, это она сама. Обычно в Геттенберге она никогда не наряжалась, тем более в платья Ровенны, но здесь ей хотелось соответствовать красоте и богатству дома. В противном случае она бы просто потерялась на фоне всеобщего великолепия.
Она была чуть ниже Ровенны, но это не помешало ей уместиться в платье (Ровенне оно все равно было слегка коротковатым). Только утянуть его пришлось потуже, потому что там, где у Ро была грудь, у Лиссарины была практически доска. Что-то в ее теле дало сбой, и когда все девушки становились мягкими и округлыми, походя на женщин, она осталась в теле ребенка. Ее единственная радость заключалась в том, что отвратительно тонкие ноги-спички не видно за подолами платьев.
Это платье было совсем новым, Ро его даже не надевала. Темно-синее платье, вырез которого покрывали такого же цвета кружева, закрывая отсутствие важной части ее тела и оставляя в качестве изюминки небольшой вытянутый овал белой кожи. Длинные пышные рукава заканчивались кружевами на запястье. По всему подолу и корсету тянулась тонкая, очень нежная и ненавязчивая вышивка, выполненная серебряной нитью. Это серебро потрясающе гармонировало с волосами, которые, несмотря на недавно исполнившиеся семнадцать лет, были полностью седыми. Кассимина говорила, что в детстве, когда родители Рин погибли, она очень сильно испугалась, и ее волосы поседели. Как, что, где и когда совершенно стерлись из ее памяти, и только серебро волос напоминало, что когда-то давно она пережила серьезное потрясение.
– Никогда не замечала, что у тебя такие глаза, словно расплавленное серебро, – Ровенна поцеловала ее в щеку, обняв со спины. – И прическу я тебе сделала потрясающую.
Забрала их назад в низкий воздушный узел с пробором на левую сторону и оставила две крупные прядки по обе стороны от лица. Конечно, на лучшее рассчитывать не приходилось, ее волосы достигали всего лишь лопаток, так что многого с ними не сотворишь. В плане красоты Ровенна была куда одареннее. По всем пунктам.
– Если уведешь у меня жениха, – улыбнулась она, щипая бледные щеки Лиссарины, – буду очень признательна.
Столовая походила на произведение искусства черно-белого цвета. Белые стены, украшенные пейзажами, мраморный пол с серебристыми разводами, напоминающими рябь на воде, высокий потолок с очередной фреской, на этот раз изображающей сюжет из народной сказки. На двух смежных стенах расположились большие окна, из которых сочился мягкий солнечный свет. Две другие стены заменили мраморные колонны; в самом верху они превращались в хитросплетение рук, которые словно бы помогали потолку не обрушиться. Вся комната, казалось, была слегка ниже уровня всего остального этажа, потому что под колоннами находились три ступеньки, и ты словно бы спускался к столу с высоты. Мебель была