первая ночь. Неужто ‒ на пороге начинающегося века ‒ мы станем самыми близкими людьми?
Разве это – не сказка?
* * *
26 сентября 1971-го года.
Алексей
Голос Королька пропадает.
Озираюсь ‒ и на секунду мутится голова, в мозгу рождается глупейший классический вопрос: «Где я?»
Я ‒ на улочке Бонч-Бруевича, рядом – Алешка и Немая.
‒ Придется возвращаться в Заборье. Не исключено, что отец и неведомая женщина – в кинотеатре «Победа»… Эх, проклятье! Нужны деньги на такси! Можем опоздать.
‒ У меня рубль, ‒ нетвердо заявляет Алешка. ‒ Бабушка дала на обеды в школе.
‒ И у меня рубль, ‒ тихо говорит Немая.
Ловим попутку. Минуты через две у наших ног тормозит обшарпанный фиолетовый «москвичок». Восседающий за рулем мордатый дядька коротко бросает:
‒ Куда?
‒ В Заборье, к кинотеатру «Победа».
‒ Садись.
Я усаживаюсь рядом с пузатым водителем, Алешка и Немая ‒ на заднее сиденье. Центр города накатывается и тут же пропадает невесть куда.
Водила оказывается словоохотливым.
‒ В киношку собрались? ‒ спрашивает для затравки.
‒ Да, ‒ отвечаем хором.
‒ А что за фильм?
‒ Понятия не имеем. Пойдем на первый попавшийся. Воскресенье. Надо как-то развлечься.
‒ В «Победе», похоже, показывают «Белорусский вокзал», ‒ размышляет толстяк. ‒ Смотрели?
‒ Нет еще.
‒ Сходите. Обязательно. Я в конце уревелся! Честно скажу, только после этого фильма уразумел, какую войну сломали. Я ведь и сам воевал в пехтуре. Начал в сорок третьем и протопал на своих двоих аж до самой златой Праги. Там войну и закончил. Трижды ранен, одно пулевое, два осколочных…
У меня отваливается челюсть.
Я уже привык к тому, что ветераны Великой Отечественной – глубокие старики. Самым молодым – за семьдесят, кому-то вообще за девяносто. И вот сидит рядом со мной крепкий мужик с круглыми тяжелыми кулаками, крутит баранку и повествует о том, как бил фашистов. Ему нет и пятидесяти, если и старше меня, то ненамного. Кепка, темно-серый плащ.
А словоохотливый водила уже болтает о том, что в Тольятти выпускают новый автомобиль. По итальянской технологии. Называется «жигули». Сам-то он еще не видел, но, говорят, кузов из тонкой стали, хлипкий. Консервная банка, а не машина. Вот «москвич» ‒ это вещь. Крепкий, надежный, как танк. В двух авариях побывал – хоть бы хны.
Так, слушая россказни веселого левака и только поддакивая, добираемся до кинотеатра.
‒ Счастливого просмотра! ‒ напутствует он и укатывает.
Останавливаемся перед серым конструктивистским зданием кинотеатра. Господи, до чего же он неказистый и грязный!
С первого по восьмой класс я учился в школе, которая была недалеко от моего дома, в десяти минутах ходьбы. Но однокашники и учителя почему-то не вызывали у меня приятных чувств. И я, пересилив свою обычную робость, выбрал другую школу, расположившуюся в Заборье, практически