оказался короткий и не очень твердый.
«На дочке путейщицы! На пэтэушнице! На какой-то шалаве! Опозорить нас хочешь? Да никогда, да ни за что!» – кричала мать, и он, хлопнув дверью, ушел из дома.
Во дворе он сколотил компанию из двух друзей, и они с двумя бутылками портвейна укрылись за сараями в надежном, недосягаемом для чужих глаз месте. Потом пришла Алка, и они пошли с ней кино. Заметив, что он рассеян и курит больше обычного, она спросила, что случилось. Он рассказал о своем разговоре с матерью.
«Ну, зачем, Саша, ну зачем!» – с выражением беды на лице воскликнула она.
Когда он вечером пришел домой, мать сидела на диване в гостиной с платочком в руке. Увидев его, она отвернулась. Отец сказал:
«Пойдем, поговорим…»
Они пришли на кухню, отец закрыл дверь, сел и велел:
«Ну, рассказывай, что ты там придумал…»
И он твердо и убедительно поведал о своих планах.
«Да, не самое лучшее решение… – помолчав, сказал отец. И киркой противных доводов принялся обкалывать гранитное решение сына. – Ну, допустим, это любовь, и ты не можешь без нее жить. Допустим. Отбросим те слухи, которые циркулируют по ее поводу, отбросим. В конце концов, свечку никто не держал, а придумать можно всякое. Допустим, вы поженитесь. Ну, и где вы будете жить? Ты что, согласишься после Москвы вернуться сюда? Ах, вы хотите все же жить в Москве! Хорошо! Только чтобы инженеру устроиться после института в Москве, нужно как минимум быть женатым на москвичке. Ну, хорошо, предположим, ты найдешь работу с общежитием где-нибудь в Подмосковье, предположим. Вы станете жить в бараке, а потом она родит, и начнется коммунальный ад. Будете жить на одну зарплату, ругаться и ссориться. К этому времени твой любовный угар пройдет, и ты увидишь, что она как была пэтэушницей, так и осталась. Дальше продолжать?»
«А вы как с матерью жили?» – раздраженно воскликнул он.
«Приблизительно в тех же условиях. Только у нас с ней было одинаковое положение, и время другое было…»
«То есть, ты считаешь, что она мне не ровня?»
«Александр, да ты посмотри, кто у нее родители! – покраснел сдержанный голос отца. – Мать – путейщица, отец – бандит! Тебе это о чем-нибудь говорит?»
«Но ты же ее не знаешь, она совсем другая!» – болезненно перекосилось лицо сына.
«Чудес не бывает, и генетику никто не отменял!» – изрек отец.
«В общем, пап, я не хочу об этом говорить!» – занервничал сын.
«Хорошо. Подумай. Взвесь все за и против. В конце концов, до окончания института еще уйма времени. Я надеюсь, ты не спишь с ней?»
«Не сплю!» – с вызовом ответил сын.
«Вот и хорошо! А то не хватало нам еще воспитывать внука путейщицы и бандита!»
«Пап!..»
«Ладно, ладно, целуйся на здоровье, только помни, что я тебе сказал!»
8
Его одолела виноватая укоризна. Дня два он восстанавливал душевное равновесие, сгоняя с совестливой чаши весов демона самоедства. Он всем что-то доказывал: отцу – что тот совсем не знает Алку, матери – что та вообще ничего не хочет знать, им обоим – что они не хотят ему счастья, Алке