его капитанский голос слышала не только дружина, но эхом отдалился звон капитанского глагола по всей округе, – не только войну мы встречаем громогласно, праздники тоже греют наши души.
Горожане прощались с правителем, махали и хлопали в ладоши – этот человек давно стал идолом и примером для подражания.
Дорога была не извилистой, путь лежал ровный и покорный. Князь наслаждался просторами родных земель, но желтеющие волны полей не могли сравниться с пеной морских волн. Его взгляд всегда устремлялся дальше за горизонт, и мечты влекли князя к новым землям и новым морям.
Двое волхвов, чьему мнению князь придавал значение, ехали позади. Дело в том, что Курьян(он помоложе) страдал пыльной хворью, и поднятые копытами песчинки не давали ему покоя. Второй же волхв – Матвей (он был и постарше, и борода его уже седая свисала ниже груди) всё пытался облегчить муки своего преемника.
– Морской воздух, где он, он нужен. – Жаловался и плакался Курьян.
– Ну – ну, – с тёплым снисхождением повторял Матвей, делая заговоры над пустой чашей, – я обещаю, дальше – легче.
Глаза Курьяна слезились, нос был красным, и руки всё время чесались. Морской воздух был ему полезен, а выезд в полевые условия дал болезни повод разыграться:
– Умираю, святые духи, умираю я!
Как старая нянька, успокаивал юношу Матвей: – Ну терпи, сказано же!
Закончив очередную порцию словоизлагания, Матвей поднёс к лицу Курьяна чашу, она светилась переливами салатно-жёлтых цветов, внутри этих огоньков, как звёзды мерцали чарующие магические частицы. Курьян завопил:
– Я специально пыль вдыхать не буду, даже волшебную.
Старший волхв возмутился с особым повышением голоса:
– Дураков в бурсе волхвов много, но за что мне пал самый дурацкий из них? Ты зеньки-то от слёз протри и вдыхай. Не то дам посохом по голове, чтоб насильно тебя обезмолвить.
Курьян, обиженно, подтянулся к чаше и сомнительно стал втягивать в себя магическую субстанцию. Матвей подогнал: – Быстрее! Курьян одним быстрым вдохом поглотил содержимое чаши.
Матвей снова перешёл на приятный тон: – Не жмурься, выдохни.
Волхв-ученик расслабил лицевые мышцы и осторожно выпустил воздух из лёгких. Это было чудом – ни чихания, ни раздражения, хворь отступила и волхв хотел восторгнуться, но наставник прервал его:
– Не хлопай, овации для меня более роли не играют. Лучше читай книжки я не вечный, а болезнь твоя всегда будет ходить тенью по пятам.
С этими словами волхв прибавил шаг, и нагнал князя.
– Хворь? – поинтересовался Творимир.
– Хворь,– вздохнул Матвей, – это не ученик, а чума в чистом виде.
– Что ж, ты сам ткнул в него пальцем при выборе послушника.
– Великий князь, – чародей перешёл на шёпот, – кто предлагает человеку с бодуна себе ученика выбирать?
Творимир смеялся:
– Так у тебя, что не бодун, так храп. А во сне к тебе не подойти!
– А ещё,