сил и успокоиться. Среди сосен было прохладно и спокойно. Радостно щебетали птички, дул тихий ветерок. Лес был светлым и гостеприимным: прямо за домами Нина наткнулась на полянку с крупной спелой ягодой. Она села на мягкую траву, посадила дочку рядом с собой и начала с удовольствием есть, чувствуя, как каждая клеточка ее организма наполняется теплом, солнцем и витаминами. Дочка в этот момент с интересом трогала своими ручками травку и листики. На них налетел целый рой кровопийц. Нина с Машей еще немного побродили по лесу, отбиваясь от комаров сорванной березовой веточкой. А потом Нина пошла в гости к своей маме Маше, в честь которой, по согласию мужа, дочку и назвала.
Когда она приблизилась к дому, где прошло все детство и молодость, ее сердце затрепетало. Ее накрыло воспоминаниями, как луга около этой деревни дикой волной. И ее так же снесло и завертело, как ту несчастную женщину… Сколько всего было, чего уже не вернуть… Кого уже не вернуть…
– Нина? – показалась за покосившимся забором высокая худая женщина.
Перед девушкой предстало лицо, которое так часто ей снилось. По которому она тосковала. Трудовые шершавые руки бросились обнимать дочь и внучку. Три капли, кровинушки, слились в одну реку, шумную, радостную и могучую. Других многочисленных родственников не было дома. Они втроем вошли в избу, пили чай с сушками и говорили до самого вечера.
– Терпи, доченька. Такова наша женская доля. Будь сильной и кроткой. Главное – не теряй себя, – такие наставления дала ей старушка, когда Нина уходила в чужой дом, где ей не рады. Так было положено по традиции. А в родном не было места – у Нины было много младших братьев и сестер. Возможно, эта беседа спасла ее, укрепила. Помогла не сломаться.
Она шла и вдыхала прохладный летний воздух полной грудью. Да, внешне она была несвободна, но главное, что внутри. Она на родине. Около мамы. Вдали от войны. Здесь все будет по-другому. Она со всем справится. Жизнь наладится, и все будет хорошо.
Как и сказал Василий, вскоре Нина и Дуня нашли общий язык. Где-то через месяц после их приезда пожилая женщина тихо села около невестки и неожиданно заплакала. Нина вскочила от удивления и бросилась обнимать свекровь. Та что-то непонятно причитала и скорбно мотала головой, а женщина ее успокаивала. Наконец, когда Дуне удалось совладать с собой (насколько она вообще была способна, если учесть, что в обычной жизни походила на мелкую вечно тявкающую собачонку), она посмотрела Нине в глаза и жалобно произнесла:
– От Мишки-то моего, младшего, с самого начала войны и весточки нет, ни словечка! Он же учился в военном техникуме в Тамбове, а тут пропал… Не дай Бог улепешил на фронт! – в конце она почти зашипела и чуть не потеряла сознание.
– Так ему лет-то сколько?! – остолбенела Нина от неожиданности. Она за своими заботами и проблемами совсем забыла про озорного младшего брата мужа.
– У, родни своей не знаешь! – обессиленно замотала Дуня кулаком. – Поди шестнадцать. С 25 года он у нас, совсем цыпленок еще… – Нина, пораженная новостью, сосредоточенно промолчала.
– Ну ты ж сама мать,