мне. А потом на меня оформила.
– Ты совершенно обнаглел! – ахнул Олег, прикрывая рот ладонью, губы зудели невыносимо.
– Почему?
Симпатичная небритая морда Гришки ничего, кроме удовлетворения, не выдавала.
– Я не собираюсь отбирать у Дашки ее собственность. Она наследница… Первой очереди, – зачем-то добавил брат после непродолжительной паузы.
– А вторая очередь начинается с тебя, что ли?
– С нас! С мамы. С меня. С тебя. – Он, как в детской игре, потыкал пальцем в себя, в него и в пустое место между ними. – Если вдруг что с Дашкой… Мы будем иметь право не только на эту квартиру, но и на Дашкину, и на ее дачу, и на тот дом, который…
– Заткнись, чудовище! – завопил Олег, затыкая уши. – Заткнись! То, что ты говоришь, преступно!
Олег часто задышал, подошел к окну, рванул створку, распахивая. Ему срочно нужен был глоток свежего воздуха. Он уже успел забыть, как задыхался от Гришкиного присутствия. Забыл, идиот! Не надо было сюда приезжать. Зачем он все это затеял?
– То, что ты говоришь, страшно и преступно, Гриша, – глухим голосом повторил Олег и аккуратно закрыл окно.
– Нет. Это не преступно, потому что я не совершал, и не совершаю, и не собираюсь совершать никаких преступлений. Это просто мои рассуждения. Логичные. У Дашки ведь никого, кроме нас, нет.
– Вот именно! Никого, кроме нас! Мы ее семья. А ты уже рассматриваешь вариант ее гибели как возможность унаследовать ее недвижимость. Это… Это… – Он даже всхлипнул, так ему было обидно за сестру.
– Ну, начинается! Ты зачем приехал, жирдяй? Жизни меня учить? Самый умный?
«Жирдяя» ему Олег не прощал с детства. И даже однажды отлупил старшего брата. Как-то даже получилось вывернуть ему руки и надавать под зад. И Гришка притих. И обидную кличку не употреблял уже лет десять.
Гришка его разозлил. Снова разозлил.
– Да, я умный, – прищурил он глаза за толстыми стеклами очков. – И я понимаю, что с такими рассуждениями ты запросто можешь стать подозреваемым номер один.
– В смысле? – Гришка запустил пятерню в длинные густые волосы, глупо улыбнулся. – Подозреваемым? В чем?
– В убийстве тети Нины.
– Чего?!
– У тебя был мотив…
– Постой, постой! – Гришка обеспокоенно замахал руками. – Я это только тебе сказал! Я же никому никогда этого не повторю.
– Вот именно! Только мне. Ты сказал, я услышал. Я – свидетель твоей корысти. Поэтому не зли меня больше никогда! Никогда! – Олег повернулся к нему спиной и пошел из кухни, но на пороге договорил: – Иначе сдам тебя!
Сейчас, рассматривая свой измятый спортивный костюм, он страшно жалел о сказанном. Он не должен был угрожать Гришке. Тот сказал, что думал. А думал он всегда не очень. Нельзя человеку вменять в вину то, что он глуп.
Он разложил штаны и кофту на кровати, принялся разглаживать их руками. Вышло так себе.
Олег выглянул в окно. Стало достаточно темно. Можно было выходить на беговую дорожку. Она кольцом огибала детскую площадку. Днем и рано утром там было