культура и диктатура пролетариата вместо еврейской местечковости. Евсекция была создана еще 1918 году, но в Одессе популярность набирала относительно медленно. Тем не менее, ярая сторонница прогресса выхватила молот и сделала первый удар. По скрижали с грохотом пробежала огромная трещина.
– Вот видите‚ ничего не случилось! Гром не грянул! Можете продолжать! – улыбнулась революционерка.
Гедаля допил, аккуратно поставил стакан и посмотрел на Софу Полонскую:
– Вы же будете следующие. Ваши храмы тоже закроют.
Мама приедет
– Анна Ивановна, феникс вы мой сизокрылый, – похлопал Аньку по гипсу завотделением хирургии и травматологии. – Танцуйте! К вам гости!
Анька повернула голову – на пороге стояла мама, Ирина Ивановна Беззуб, и внезапно вытянувшийся еще больше, худой и нескладный Котька.
– Доченька… Доченька моя, – прошептала Фира, делая шаг к кровати.
Анька стиснула зубы и отвернулась.
– Анечка, ты можешь говорить?
– Владимир Львович, можно, я посплю? Что-то я устала.
– Ничего, еще отоспишься, давай, не смущайся. А вы чего оробели – обнимайте! Только на гипс не садитесь.
Фира дрожащей рукой погладила Анину щеку, потом загипсованную ногу на вытяжке и улыбнулась:
– Ты ж моя несгибаемая…
– Скорее ненужная.
– Анечка, ты что? Я приехала, как только узнала.
– Через два месяца? Вы пешком из Одессы шли?
Анька зажмурилась, чтобы скрыть слезы, и отвернула голову:
– Не хочу вас видеть! И разговаривать не хочу!
Фира присела на край кровати и погладила ее по коротко остриженной светлой голове.
– Ну и не говори. А я рядом посижу. И вообще, придется тебе, девочка, мучиться моим обществом, пока гипс не снимут. Так что давай, выздоравливай.
Аня отвернулась. Фира просидела минут пять молча, поглаживая одеялко, а потом слизала проступившую кровь с прокушенной губы и поднялась.
– Пойду пищеблок ваш проверю, а то как ты тут выжила без нормального бульона, даже не представляю.
Котька плюхнулся рядом с Аней и потрогал ее за плечо:
– Ань, Анечка, ну открой глаза, ну поговори со мной… А? Ну я все понимаю, ну нельзя так, ты ж не знаешь, что дома случилось. Ну не могли мы раньше…
Аня повернула голову к Коте и прошипела:
– А что такое могло случиться, чтобы к родной дочери, которая при смерти, вся переломанная, приехать два месяца нельзя было? Вам что, не сообщили?! Не верю! Забыл, кем я работаю?!
– Анька, ты не понимаешь…
– Да все я понимаю! Задолбались вы меня спасать, видимо…
– Дура ты! – вспыхнул Костик. – Дура! Папа умер!
Анька остекленела: – Как? Когда?!
– 11 июня. Сердце. Сначала в аэроплане удар случился.
– В каком аэроплане?
– Ты ж дома сколько не была? Он с железной дороги ушел, точнее, его ушли. Его удар хватил, но Лелька