более.
О-хо-хох, провожать сестёр в тот злополучный тоннель так никто и не отважился.
– А чего их провожать то? – решили все. – Они же быстро: туда и обратно!
Ну да, ну да, оторвать от весело дребезжащего стола свои седалищные нервы, ох, как тяжело! Ну и ладно, наши дочки сами оделись потеплее, обулись и отправились на сопку под дикий истерический хохот Ивана Вавиловича. Представили себе эту картину? Нет, а зря. Подружки миновали огород, картофельное поле, самоотверженно полезли на сопку (с наклоном где-то в 15 градусов, не больше), а тяжёлое сморщенное лицо деда чёрной тучей всё висело и висело над внучками, изрыгая гром и молинии:
– Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
– Зря мы ранцы набили такой тяжестью, – пыхтела Диана, с опаской косясь на грозовую Иван-тучу. – Пока до чёртового лаза допрёмся, сдохнем!
– Иди, иди, – ткнула её в спину более рослая и сильная девушка. – Ты всего лишь лёгкий плед несёшь со всяким хламом, а я сало тяжеленное!
Ну вот и заброшенная геологоразведочная шахта развалилась чёрным зевом голодной земли посреди подлесья. Жуть! До того страшно, что даже смех деда Вани трусливо улизнул обратно в свою хату. Походницы остановились. Надо лезть.
Ну надо так надо. Алиса шмыгнула первой.
Не успели сёстры проползти и метр сырого пространства, как за ними захлопнулась неизвестно откуда взявшаяся дверь. И вдруг в пещерке стало светло, сухо и тепло. Пол под руками и коленками оказался деревянным, стены и потолок тоже деревянными, а свет болтался сам по себе. Он подмигнул гостьюшкам, и глаза впереди ползущей девушки наткнулись на еще одну дверь, на которой было написано «Богатырская сечь». А Дина оглянулась назад и увидела, что на той двери, которая захлопнулась за ее попой, было накарябано «Это Сахалин, детка!»
– Ух ты! – только и успела выдохнуть старшенькая и долго не раздумывая, головой толкнула дверцу в тёмную сечь.
И тут на девчат обрушился яркий солнечный свет. Они, кряхтя и чертыхаясь словно старушки, выползли наружу и встали с колен. Дверь в лаз, как всегда, с шумом захлопнулась. И обзавелась, на этот раз, пудовым богатырским замком, который не с первой попытки, но всё же замкнулся, а затем с шумом вздохнул, успокоился и захрапел.
– Дурачок какой-то! – крякнула Дианка, показав на замок и покрутила пальцем у виска.
Алиса неодобрительно помотала головой на действия сестры:
– Не плюй в колодец, пригодится воды напиться, – назидательно сказала она ей.
– Чё? – не поняла младшая извилистых мыслей старшей.
– А ничё! Замок нам может ещё понадобится домой попасть, а ты на него дразнишься.
– Да, да, нехорошо это, – приоткрыл замок зенки и умолк, а его глаза исчезли так же внезапно, как и появились.
– Прости мою душу грешную! – прыснула Динка на такие чудеса и захихикала.
– Дура! – отмахнулась от неё сестра и осмотрелась.
Их ноги стояли на жухлой траве, а со всех сторон хмурился горизонт. И куда ни плюнь: везде бескрайние