за горизонт, и дедушка зашёл в дом, чтобы совершить очередную молитву. Как раз в это время вернулся домой отец в сопровождении своих приятелей по работе. Я не испытывала к ним неприязни – наоборот, поскольку они пользовались уважением отца, мне подсознательно хотелось им нравиться. Брат же рядом со взрослыми, особенно друзьями родителей, становился тихим, замкнутым. Мы поздоровались с ними, и я тут же начала рассказывать последние выученные стихотворения. После моего выступления мужчины посмотрели на моего брата, ожидая, как бы он мог их поразвлечь, но мой брат лишь пробубнил про себя, что не знает стихи, на что один из друзей отца небрежно потрепал его по щеке.
Вышел мой мой дедушка и радушно поздоровался с каждым гостем. По выражению лица моего отца можно было понять, что он надеялся, что не застанет дедушку дома.
– Иди, скажи матери, пусть вынесет еду, – грубо сказал он моему брату.
После того, как мы помогли накрыть на топчане, мы с братом чуть поодаль переминались с ноги на ногу, не понимая, чем бы себя занять. Нам не хотелось отходить от дедушки, зная, что он скоро уедет и, вероятно, опять надолго. Дедушка сидел на топчане с мужчинами и любезно поддерживал разговор, хотя я чувствовала, что ему не было интересно. Время от времени он обращался к нашему отцу, говоря что-то на хорезмском диалекте, что, я знала, раздражало отца, не любившего рассказывать о том, откуда он был родом. Вскоре дедушка, извиняясь, встал и направился к нам. Я успела уловить на лицах мужчин недоумение по поводу того, что дедушка предпочёл их общество нам, детям, которые должны сами себя развлекать и появляться на глазах взрослых как можно меньше. Наверное, каждый из них окрестил моего дедушку чудаком, но его это совершенно не волновало: он разглядывал с нами, как раскрылись политые цветы и аккуратно стряхивал лишние капли с лепестков.
– Сейчас и на улице уже прохладно, прогуляемся?
Мы радостно кивнули. Дедушка взял меня за одну руку, мой брат – за другую, и мы медленно шли втроём к концу улицы. Было многолюдно, но мне не было бы страшно, даже если бы русалки выглядывали из арыка и что-то кричали. Меня переполняло чувство полной защищенности и непоколебимого спокойствия. Я была уверена, что находясь между дедушкой и братом, никакие чудовища, хулиганы, недоброжелательные люди, никакое зло мира не могло подступиться ко мне.
– Дорогой ишан-бобо, ассаламу алейкум, как ваше здоровье? – лучезарно улыбаясь, затараторил шедший навстречу нам Аббос-тога. Среди детей он был неоднозначной личностью, поскольку один день угощал всех яблоками, я на следующий – швырял тапками за излишний шум. Ходили легенды, что он специально ложился спать на кушетке в прихожей, а не в своей спальне, чтобы тут же отчитывать детей, которые играют, по его мнению, слишком поздно. Он жил на параллельной улице, которая была гораздо просторнее нашей, но играть там было проблематично именно благодаря Аббос-тога.
Уделив достаточно внимания Аббос-тога, который был готов стоять и общаться с дедушкой хоть до глубокой ночи, мы