мною нет того, который я приобрёл три года назад, специально для встречи с её бывшим.
Этой ночью я так и не смог уснуть: было холодно, жёстко и шумно от бурлящей под самым ухом горной реки. Под утро было ощущение, что меня избили.
– Лежи пока. Я разведу огонь и позову тебя погреться.
– Д.-д.-д.-да, д.-д.-да. вай. – выстукивала она зубами. Больше в шутку, кажется, чем действительно от холода.
Внутренние стенки палатки покрылись огромными каплями конденсата, которые при малейшем движении материи собирались вместе и скатывались ручьями прямо в спальные мешки. Я отвернул подол и оказался снаружи. По телу прошла дрожь, которая со временем только усилилась. До самой первой чашки кофе я так и не смог унять её.
– Выходи! – позвал я, когда огонь разгорелся.
– Уже можно?
– Да, выходи. Здесь тепло!
– Да? Правда?
– Да, правда. Честное слово! Тепло!!!
– Тогда я иду! Там точно тепло?
– Тут очень тепло! Теплее, чем в моём сердце, когда ты рядом.
– Ну, тогда мне не страшно, и я выхожу!
– Выходи.
– И что? Так каждую ночь будет, да? – спросила она, дрожа, судорожно протягивая раскрытые ладони к пламени.
– Ага.
– У. у. у. ууу…
– Ничего, сейчас согреешься.
Она вертелась у огня до самого завтрака, поворачиваясь к нему то спиной, то лицом. Мне было уже совсем жарко. Узнав, что загар в горах проявляется скорее, она скидывала с себя всю свою одежду и загорала прямо в траве – стоило только солнцу подняться немного выше заснеженных вершин.
– А если кто-нибудь пройдёт или проедет? – смеялся я, глядя на бесстыжую.
– Я с мужем.
К концу следующего дня кожа моего лица стала красной. Борода слежалась на одну сторону – я не мыл её с приезда. Спал на боку лицом к ней.
– А знаешь, тут водится форель, – сказал я на второе утро, когда мы вместе умывались в ледяной воде.
– Ты серьёзно?
– Ты её ела вчера.
– Я не знала, что она из речки.
– Жалко, что мы не взяли с собой удочки. Я бы с удовольствием поймал для тебя несколько. Они, правда, не большие. Не такие, как в магазине. Но всё равно.
– И как они живут?! Течение такое быстрое!
– Как-то живут… Не знаю.
Четыре дня и три ночи: один за другим; одна за другой. Хорошо и уютно с ней.
О нас, о детях, о родителях. О боге.
Дождь наполнял палатку шумом едва уловимым из-за бурлящей рядом горной реки. Я различил его на четвёртое утро, в день отъезда.
– Плохо дело. Пора собирать манатки и дёргать отсюда, пока не накрыло.
– Уже?
– Да. Дров мало. Только на сегодня. Если начнутся дожди, мы с тобой замёрзнем.
– Промокнем?
– Промокнем и замёрзнем.
– И я буду, как драная кошка?
– Будешь, как драная кошка, да.
– Тогда я готова.
– Соберёшь свой рюкзак? Я за водой.
– Конечно!
На Таулу были в одиннадцать. Ближайший рейс до Черкесска через два часа.