пожилого возраста моряк в поношенной тельняшке, с маузером в правой руке, внимательно оглядывал посетителей ресторана. Двое других артистов были тоже пожилого возраста, одеты в кожаные черные гимнастерки, черные кожаные фуражки; лица артистов показались Андрею и Васе очень мрачными, злыми, чего не скажешь об Антоне, который продолжал хлопать в ладоши, сияя, словно ему только что улыбнулась сама Памела Андерсон и пригласила на белый танец.
Моряк повернулся к артистам в кожаных гимнастерках и стал декламировать белый стих, поднимая руки высоко вверх, будто искал помощи у бога, всемогущего бога, которого никогда не видел и никогда не увидит, как бы он рьяно ни молился, ожидая помощи свыше:
–О, отечество утраченное нами!
Утрата, стоящая многим жизни!
Где ты, мощная держава?
Мы слезы льем, ведь нет тебя!
Мы сейчас эмигранты,
Никому не нужные таланты,
Мы ищем, потеряли свою страну!
А новая страна идет ко дну, ко дну!
Мы эмигранты в своей же стране!
Но то произошло не по нашей вине.
За сценой послышался барабанный звон, а артисты стояли, не двигаясь.
Андрей поморщился, буркнув:
–Какой-то театр декаденса.
–Чего, чего?– не понял Антон.
Но Андрей махнул рукой в его сторону, даже не пытаясь ему что-то объяснять.
–Брезгуешь, да?– проворчал Антон.– Не можешь ответить такому необразованному другу?
–Отвечаю,– постарался как можно спокойнее ответить Андрей,– были поэты-
декаденты, а стихи со сцены мне показались очень похожими на стихи тех поэтов.
Пожилая пара захлопала артистам. Дама, оставив своего пожилого мужа за столиком, подбежала к артистам, что-то горячо сказала им и стала жать им руки. Артисты поклонились публике.
–Браво!– заорал с места угрюмый Илья.– Но пассаран!
Артисты снова поклонились публике и удалились за сцену.
Свет на сцене погас, на сцену влетела вся в белом девушка, очевидно, профессиональная балерина- уж очень хорошо выходили у нее прыжки, пируэты под музыку из балета
«Лебединое озеро».
Услышав музыку, Андрей усмехнулся, прошептав:
–Гм, неогэкачеписты, что ли…
А балерина подняла правую ногу высоко вверх и застыла, стоя на одной левой. Казалось, вроде правая нога ей на минуту и не нужна, ан нет, через минуту она снова стоит на обоих ногах, вся устремленная вверх, к самому небу, поднимает белы ручки, словно ожидая услышать откуда-то сверху похвалу своему танцу; через следующие полминуты она поникла, стала танцевать помедленнее, будто обиделась, что никто не похвалил и не похлопал ей. Потом балерина стала вертеться, подпрыгивать, будто детская игрушка волчок, который вертится и вертится, не зная ни минуты покоя. Андрей еле сдерживал смех – он недолюбливал балет и считал, что намного лучше смотреть оперу или драматические спектакли.
На сцену вышла вся в кожаном хмурая дама лет под пятьдесят с маузером в правой руке.
Дама сначала внимательно смотрела на молчащую балерину, продолжающую вращаться и подпрыгивать, дергая то одной, то другой ногой, словно они ей