весу по удару, чтобы с полудня похудеть и начать заново, будто отпевают божий свет. Словно один и тот же день и та же ночь меняются местами. И время бы умерло, если бы живительная струйка песочных часов не питала его, да пенная тропинка за кораблем не карабкалась бы за ними к экватору. Доберемся ли мы когда-нибудь до цели?
– Мой адмирал, люди страдают от голода, жажды и болезней… – осторожно начал Пигафетта.
– Я знаю это лучше тебя. Но ты также хорошо знаешь, что у нас нет другого выхода, кроме как двигаться вперед! – отвечал адмирал, отвернувшись.
"Мы питаемся сухарями, но то уже не сухари, а сухарная пыль, смешанная с червями, которые сожрали самые лучшие сухари, и она сильно воняет крысиной мочой. Мы пьем желтую воду, которая гниет уже много дней. Мы начали есть воловью кожу, покрывающую грот-грей. От действия солнца, дождей и ветра она сделалась неимоверно твердой, и мы замачиваем ее в морской воде в продолжение четырех-пяти дней, после чего кладем на несколько минут на горячие уголья и съедаем ее. Мы часто питаемся древесными опилками" – хотел сказать Антонио, но промолчал.
"А ведь мы когда-то взяли на борт сухари, вино, оливковое масло, уксус, солёную рыбу, вяленую свинину, фасоль и бобы, муку, сыр, мед, миндаль, анчоусы, изюм, чернослив, сахар, айвовое варенье, каперсы, горчицу, говядину и рис из расчёта на многие месяцы пути" – припомнил он и почувствовал, как подтянулся живот и свело челюсти.
– Крыса стоит полдуката за штуку, но и за такую цену их невозможно достать, – решился все же сообщить он.
Адмирал молчал, глядя вдаль. То, что он услышал, было неприятно, но верный Пигафетта позволял себе и не такое. Не мог же адмирал прогнать от себя того, кто должен сообщить о его великих деяниях потомкам и королю.
– Ты хочешь знать, уверен ли я в благополучном исходе нашего путешествия? – наконец заговорил адмирал, не глядя на примостившегося сбоку помощника. – Да, уверен. Это море видел Бальбоа семь лет назад, и этот путь указал мне сам Господь. Там, где мы есть, еще никто не бывал. Нам остается только набраться терпения и храбрости и плыть дальше. Я ничуть не сомневаюсь, что наш христианнейший король вложил деньги в прибыльное дело. Нынче земли делят, как горячий пирог – кто не успел, тому не достанется. Но мы успеем и обхитрим напыщенных португальцев. Можешь это не записывать. То, чего мы уже достигли, сделает нас богатыми и знаменитыми. То, чего достигнем – великими. Великие дела требуют великих жертв, так и запиши.
– Записал, мой адмирал.
– Хорошо, иди.
Пигафетта поспешил спуститься с бака на среднюю палубу, оттуда в два приема поднялся на корму, ступая твердо и прямо по смиренному настилу, не испытывая нужды хвататься за снасти и искать поддержки у любезных частей корпуса и перил. Но вот что странно – на всем пути он не встретил ни одного человека, даже рулевой отсутствовал. Штурвал невозмутимо повиливал, слегка заваливаясь то влево, то вправо, будто кто невидимый поигрывал с ним в свое удовольствие.