что-то еще взволнованно говорил, пока не понял, что в трубке слышит только тишину. Мужчина снова набрал нужный номер и услышал автоматический ответ: «Абонент Бог временно недоступен».
Нихтер
Старый Нихтер жил посреди пустоты. По утрам к нему приходил почтальон. Звонил в дверной звонок, которого не было, и заходил сказать, что писем все так же нет. Нихтер благодарил, спрашивал о погоде.
– Сегодня дождь, – с готовностью рассказывал почтальон.
– Значит, солнца нет, – отвечал Нихтер. Он поднимал брови, кряхтел, кивал, ведь он был большим специалистом по части того, чего нет. Почтальон задерживался ненадолго. Они были почти друзья.
Нихтер учтиво извинялся:
– Видите ли, у меня по такому случаю даже нечего предложить вам к чаю. Нет ни конфет, ни мармелада, ни пряников. Нет даже молока. Да и чая, в сущности, тоже нет.
Свой талант замечать то, чего нет, Нихтер ощутил в себе еще в детстве. Однажды ему подарили на Новый год огромную армию оловянных солдатиков. Но не они захватили его воображение. Мальчика потрясло, что у солдатиков нет ружей. Это отсутствие стало занимать весь его ум. Бабушка, которая две недели назад чуть не отморозила пальцы на ногах, стоя за дефицитным подарком в очереди, внимательно смотрела на внука. Его беспокойство нарастало. Бабушка все сильнее сводила брови. А потом солдатики куда-то пропали.
Талант Нихтера рос. В конце лета мальчик тонко подмечал, что стали замолкать птицы. Зимой остро ощущал, что нет тепла.
Он учился, кажется, в седьмом классе, когда однажды высокая и тонкая, как молодое дерево, учительница, прошелестела, войдя в класс, и сказала ласковым голосом, что девочки Терезы больше не будет. И тогда все существо Нихтера сосредоточилось на этом. Отсутствие одноклассницы вдруг проявилось, разрослось и стало очевидным. Ее место рядом с ним за партой опустело. Терезы не было. Он не помнил ни цвет ее глаз, ни какой формы были ее пальцы, ни звук ее легкого дыхания, когда она записывала за учителем. Его поразило ее исчезновение, и он вдруг увидел, что это отсутствие очень широко. Не все люди и предметы оставляют после себя такое широкое отсутствие.
Нихтер бесконечно рос. Он был высок, остроплеч и нескладен. Нихтер учился на философском факультете и специализировался на бытии, которого нет. О том, чего нет, он защитил докторскую, и до преклонных лет преподавал студентам, которых тоже почти никогда не было на его лекциях.
Профессора Нихтера считали чудаком. Плавая в море, он непременно отмечал, что нет под ногами дна. Игра в шахматы совершенно ему не давалась. Стоило ему потерять одну фигуру, как она начинала занимать все его внимание. Мысленно он представлял, как сходил бы ею, если бы она еще была. И тогда совершал какую-нибудь глупую ошибку. Он считался плохим игроком в шахматы.
Жена давно ушла. Он часто подмечал, что в супе нет соли, в шкафу – нужных вещей, на деревьях – листьев, в новостях – здравого смысла. Однажды он позволил себе заметить, что у жены нет прически. Она была готова поддерживать беседы об отсутствии и даже кое-как приспособилась к тому, что мира нет, но в тот день почему-то рассердилась