словно старый забытый сухарь. Все, что осталось от бабушки. Прикосновение к чемодану обдавало холодком. Скованные артритом руки распечатывали его секреты. Внутри на клетчатой потертой подкладке лежало незнакомое платье в горох, пара старомодных туфель с невысокими каблуками, шкатулка с серебряными серьгами, кулоном и тремя старыми монетами. В кармашке сбоку хранился небольшой сверток. Неторопливо Нихтер достал его и долго разворачивал бумагу. Наконец с изумлением он увидел внутри черно-белую фотографию, с которой на него смотрели они. Молодые родители. Он и не знал, что у него глаза, как у отца, а улыбка, как у матери. На обороте почти выцвели, но все же угадывались их имена и даты жизни. Ему было двадцать шесть, ей двадцать один. Расстреляны такого-то числа. Одна дата смерти, написанная бабушкиной рукой. Он прочел их (а значит и его) настоящую фамилию, которую нельзя произносить. Как так вышло, что они остались молодыми, а он уже так стар? Их просто стерли, как карандашную надпись ластиком с бумаги. Нихтер смотрел на фото, жадно впитывая изображения, словно долго пролежавшая на берегу рыба воду.
На самом дне чемодана, в самом уголке, лежал притаившийся солдатик с ружьем. Нихтер взял его в руки и содрогнулся, поняв, что в ружье этом, должно быть, не хватает двух патронов.
Голова закружилась. Мир был проявлен. Нихтер так и сидел много часов с фотографией в руках перед чемоданом, нарушившим оболочку пустоты. И просто дышал. Через открытые окна в квартиру ворвался свежий воздух, какой бывает только после грозы.
Внезапно он вздрогнул от пронзительного звука. Звонили в дверной звонок, которого никогда раньше не было. Нихтер открыл дверь, там стоял почтальон с отверткой в руках.
– Я тут подумал, – сказал он. – Хорошо ведь, когда звонок есть. Может, и письма когда-то будут.
Нихтер улыбнулся своей мягкой улыбкой. И вдруг немного неловко спросил:
– Хотите чаю?
Ариэль
Однажды, когда она еще была ребенком, на корабле случился взрыв. «Измена!» – кричали мама, подруга мамы, две тети, бабушка и прабабушка. Спасаясь, отец запрыгнул в шлюпку с небольшими припасами, стремительно заработал веслами и исчез за линией горизонта.
А шестилетняя девочка во время взрыва выпала за борт. Она еще не умела плавать. Барахталась в воде, звала на помощь, тщетно пытаясь привлечь к себе внимание, но на корабле ее не замечали. Там кипела жизнь. Слышались возгласы: «Предатель! Обманщик!» и что-то нецензурное.
Устав барахтаться, девочка пошла ко дну. Кислород в легких еще оставался. Пузырьки воздуха выскакивали из ее носа и проделывали долгий путь из самой толщи к поверхности воды. Вынырнув, они растворялись в воздухе. И никто уже не смог бы поймать и увидеть ее последний выдох.
Пузырьки на поверхности воды перестали появляться. Девочка оставалась на дне. Она подумала: так вот она какая, смерть. Вокруг рыбы и тишина. Нога запуталась в водоросли под названием «Мужчинам доверять нельзя», а руку оплетало ядовитое растение под названием «Я не могу