столетий, пока в тех краях не нашли богатое рудное месторождение и появились цивилизаторы, которые, несомненно из добрых побуждений, принялись раскачивать устои, подкапывать под гармоничную архаику, менять ландшафт.
Второй (с напускной печалью): Язык изменился…
Первый: Не меняется только мертвый язык. А мертвый язык принадлежит мертвым.
Второй (задумчиво): Так может и эти, носители вашего праязыка – из закрытой группы? Оттяпали себе где-то на отшибе приемлемый ландшафт, носа не высовывали тысячелетия.
Первый (с иронией): Охотились на мамонтов и били в бубен. До сих пор. Вы так полагаете?
Второй (весело): Бредить, так бредить! Может они и не люди?
Первый: Увольте! Это человеческий язык.
Второй: А-ха! Но вы же сами только что уверяли, что язык меняется постоянно. Как может носитель праязыка оказаться в настоящем? Он должен быть мертв несколько тысячелетий!
Первый (смеясь): Если не изобрел машину времени! Или не обратился в зомби.
Второй (с удивлением): – А ведь действительно бред!
(Смех).
Первый (утвердительно): – Поэтому я никогда не подпишусь под подобными выводами или версиями.
Второй (Оптимистично): – Аналогично, уважаемый ххх! За ваше и наше здоровье!
(Звон бокалов).
08.
Личные покои фрейлина нашла аскетичными, а интерфейс[13] с виртуальным мажордомом, управлявшим ими, архаичным. Здесь не было привычной нейросвязи[14], управление осуществлялось звуковыми командами, но помещение отвечало всем известным требованиям защиты и выбирать не приходилось. Ничего безопасней крохотная планета на отшибе галактики предложить не могла.
Леди Елей подхватила бокал с вином, поднесенный услужливым автобаром, присела на диванчик и неожиданно нашла его удобным. С теплым чувством она оперлась локотком на подушку и, сбросив туфельки, подобрала ножки. Потом фрейлина призывно щелкнула пальчиками.
– К вашим услугам, – прошелестели покои.
– Статус специального посланника, – промурлыкала леди Елей.
– Статус подтвержден, – восхищенно вздохнули покои.
– Доступ к Интеллекту улья, – молвила фрейлина.
– Доступ разрешен, – подобострастно сообщили покои и, прощально подкрасив воздух тонким цветочным ароматом, сменили тональность. Голос лишился эмоций, словно что-то невидимое, опутавшее пространство неосязаемыми щупальцами, внезапно сорвало с себя маску, обнажив безжизненный скелет машинерии.
– Здесь Интеллект, – сказал он. – Могу быть полезен?
– Закрытый канал на абонента с этим ключом, – тонкий пальчик вывел в воздухе замысловатую пентаграмму.
– Принято, – сообщил Интеллект и, немного помолчав, сообщил. – Абонент на связи.
– Я наблюдала восход, – произнесла леди Елей кодовую фразу.
– И тени растворились в свете, – прозвучало в ответ. Голос был живым. Микросекретарь фрейлины, отлитый в платине