Приветливо киваю знакомому оборотню на КПП[11]. Тот нетерпеливо машет мне, отзывая в сторонку. В его распоряжении закрытый уголок с обшарпанным столом и парой расшатанных стульев. Он выставляет чайник, плещет в чашки коричневую бурду, гордо именуемую компотом собственного приготовления, суетится от нетерпения.
– Принес? – спрашивает наконец. Кладу ему в руку упаковку любимых пряников, и он аппетитно жует, жадно слушая, какие круасанчики я потреблял сегодня в уютной кофеенке на поверхности. Его не так давно перевели на карантин, так что грех бедняге не посочувствовать.
Вовлеченные служат расходным материалом, и процент потерь высок, но наниты имеют приятный побочный эффект. Инородная дрянь, сросшаяся с плотью, останавливает старение, позволяя носителю внешне практически не меняться десятилетиями, а то и веками. Оборотни, говорят, могут переживать целые исторические эпохи, если, конечно, удается вовремя найти свой дзен.
Понятно, что делиться такой технологией с человечеством ложа не готова, да и не собирается. Цели у корректоров иные, да и объяснятся за зигзаги в истории вряд ли хотелось. Так что вовлеченный, даром что связан с ложей нанитами верности, по истечению первых двадцати лет после обращения обязан пройти временной карантин. Сухое и казенное название скрывает за собой заключение в улье. Длится эта пытка десять лет и считается пройденной только в одном случае: если чалиться в подземелье от звонка до звонка. Любые формы и способы контакта с поверхностью, как понимаете, настрого запрещены. Легче всего это испытание проходят те, кто не обзавелся до инициации семьей. А уж если детки были…
Мне относительно повезло. Когда меня «наградили» нанитами, я и девицей постоянной обзавестись не успел, а родителям и вовсе было плевать. Они уж лет пять как наслаждались разводом и каждый искал себе новое счастье, в концепцию которого великовозрастный сын никак не вписывался. Оперился? Геть из гнезда!
Формально карантин был, конечно, процедурой сугубо добровольной, вроде обета, но безальтернативной. Так что, если о ком-то говорили «сыграл в десятку», сразу становилось понятно: проходит пытку временем. Трудно ему, а иной раз невыносимо, но не оборвав связей с внешним миром на постоянную службу в ложу не перейти. И вот ведь в чем засада: путь для вовлеченного открыт исключительно в одну сторону. Покинуть ложу можно только ножками вперед. Кто-то так и делал, но для большинства оборотней, выживших в горниле тайной войны, подземелье становилось единственным домом. Или логовом, что точнее.
Сыгравшим в десятку улей предоставлял работу, не связанную с деятельностью на поверхности, пищу и одежду, товарищи – скудные развлечения. Оборотни тащили сверху алкоголь, деликатесы, предметы обихода, но главное – рассказы о жизни мира людей, которые невозможно было заменить новостными пакетами и выхолощенными, глянцевыми, нарочито пустыми ток-шоу. Человек, даже если напичкан нанитами донельзя, остается существом социальным, отшельников среди двуногих крайне мало. Вот и у знакомца моего в углу будки гундит еле слышно