жили правоверные иудеи. Светские евреи поместили бы мезузу только на входную дверь, но ортодоксы устанавливают ее в каждом дверном проеме, поскольку в заповеди сказано про слова Торы во множественном числе: «Напишешь их на дверных косяках дома твоего».
Аско вздохнул с облегчением. Теперь ему было что доложить начальству. Он показал Яновски еще пометки на ящике в кухне, но тот не смог о них ничего сказать. После этого они покинули квартиру. Было половина седьмого. Поблагодарив Даниэля, Аско направился прямо в отдел. Большинство сотрудников криминальной полиции работали в Пасила, но подразделение, в котором состоял Аско, несколько лет назад переехало в освободившееся на Албертинкату офисное здание. Здесь трудилось около дюжины сотрудников, все размещались на третьем этаже.
Даниэль же поспешил в свое ведомство, расположенное в районе Каллио.
Аско уже подходил к офису, когда запыхавшийся Даниэль тронул его за плечо.
– Мне кое-что пришло в голову про эти метки на кухне, – начал он, едва переводя дыхание.
Аско осмотрелся – не хватало еще, чтобы их заметил кто-нибудь из сослуживцев, – и зашел в ближайший подъезд. Даниэль последовал за ним.
– Эти метки могут быть буквами еврейского алфавита. Похожая на «N» – еврейская буква «мем», соответствующая букве «м», а спираль – еврейская «фей» или «пей», то есть «ф» или «п».
– И что же они означают? – спросил Аско.
– Это могут быть начальные буквы слова. На идише, то есть на еврейском языке, использовавшемся в Германии, писали буквами еврейского алфавита. Есть такие, хоть их и мало, кто использует идиш до сих пор. Финские евреи на идише уже не говорят. Если предположить, что это начальные буквы слов на идише, то их значение понятно. Мне не приходит в голову никаких других подходящих слов для соседних кухонных ящиков, кроме «милхик» и «флейшик», то есть «молочное» и «мясное». Евреям нельзя одновременно употреблять молоко и мясо. Столовые приборы для молочного и мясного тоже должны храниться отдельно. То есть в одном ящике были приборы для молочного, а в другом – для мясного.
Аско поблагодарил Даниэля, и они простились. Когда коллега скрылся за углом дома, старший констебль подождал еще несколько минут и отправился на работу.
Отдел криминальной полиции в новом офисе на Албертинкату было почти невозможно распознать, поскольку на дверях не было никаких особых знаков и вывесок. Так лучше, часто думал Аско, никто не мешает им спокойно работать.
Комиссар криминальной полиции Маркканен с улыбкой поднялся из своего кресла и протянул Аско руку. Рукопожатие было теплым. Аско всегда нравился комиссар, который несколько лет назад и предложил принять его на работу. Маркканен был невысоким полноватым человеком, а его кабинет выглядел совершенно по-домашнему. Хозяин уютно обставил помещение и даже купил за свой счет несколько удобных кресел. Помимо дорогой кофеварки, здесь стоял еще и небольшой холодильник, наполненный разнообразными напитками. Ощущению дома способствовало и гостеприимство Маркканена. Часто