Михаил Волков).
– Вот, купил, – похвастался он, показывая гантели, которые нёс в руках, – буду качаться.
– Хочешь с нами на день рождения?
– Хочу. Но у меня нет подарка.
– А гантели?
Так и пошли: мы – со «старо-новыми» книжками, с одеколонами, в девичестве – эликсирами, с «болгарским» шампанским, а Миша – с пятикилограммовыми гантелями. Нашли дом, поднялись по лестнице.
– Кто сегодня Матросов? – спросил я.
– Ты! Твоя инициатива!
Я позвонил. Дверь открылась, в передней стояли две девочки в нарядных платьях. Теперь надо было определить, кто из них виновница торжества.
– Здравствуйте, Танечка, – произнёс я, обращаясь куда-то между ними.
– Здравствуйте, – удивлённо ответила стоящая слева. Ура! Теперь я знаю, кого надо охмурять. – Танюша! Поздравляю вас с днём рождения, желаю, чтоб вы всегда были так же красивы, чтобы ваш день рождения стал праздником пролетариев всех стран и чтоб они, наконец, соединились!
Девочки заулыбались. Из гостиной вышла мама.
– О, ещё гость!.. Проходите, пожалуйста!
– Спасибо. Но я не один. Танюшу пришли поздравить остальные её друзья. Заходите, ребята!
И один за другим вошла вся команда самозванцев, поочерёдно представляясь и вручая свои «подарки»:
– Юра.
– Толя.
– Ещё Юра.
– Миша.
Естественно, у мамы был лёгкий шок, но в Киеве люди гостеприимны и нас позвали к столу, придвинули ещё стулья, поставили новые приборы.
– Почему ты не предупредила, что будут ещё гости? – тихо спросила мама у Тани. – Кто они?
– Я не знаю.
– Ой, Таня! Ой, Таня! – мама игриво погрозила ей пальцем.
Первое, что я увидел, садясь за стол, это перепуганную Свету, не отрывающую взгляд от тарелки. Но я сдержал слово и никак не отреагировал на неё. Больше того, когда нас представляли друг другу, переспросил:
– Как? Как вас зовут? Светлана? Красивое имя, оно вам очень подходит.
У моей сестрички от ужаса дрожали пальцы, но никто этого не заметил. Через десять минут мы, как всегда, взяли стол в свои руки: я и Толя произносили умные тосты, Юра Смирнов-Несвицкий читал стихи, Миша Вильф пел песни, а Юра Шостак покорял маму именинницы, которая была молода, привлекательна и очень ему понравилась, поэтому он фонтанировал обаянием.
Кроме того, параллельно, без специальных усилий, я влюблял в себя бабушку, потому что поглощал все приготовленные ею блюда с восторгом и в больших количествах, только успевая приговаривать: «Кто? Кто это приготовил? Покажите мне автора!». Бабушка млела от удовольствия и подкладывала мне новые порции. (Благодаря своему аппетиту я был любимцем всех бабушек на всех днях рождения.)
Когда мы уходили от Тани, то долго прощались и с ней, и с мамой, и с бабушкой. Нас звали приходить ещё, мы обещали, и потом многократно выполняли своё обещание.
– Какие мальчики! – восхищалась мама. – А ты притворялась, что их не знаешь… Ой, Танька, ты, оказывается, актриса!
Естественно,