нт – свидетельство о заключении брака.
Регистратор отдала жениху свидетельство.
– Пожалуйста – ваши паспорта. По обоюдному согласию вам присвоена общая фамилия Акимовы. Теперь молодые могут поздравить друг друга! –объявила официальным церемонным голосом дама в светлом трикотажном платье с прической «Бабетта».
–Горько! – дружно, но негромко поддержали немногочисленные гости, стараясь соответствовать дворцовому уровню.
Дворец бракосочетаний был реальным дворцом девятнадцатого века и роскошью своей обескураживал советских работников и работниц. От широких колонн коринфского ордера при взгляде вверх к капителям начинала кружиться голова. Неподготовленные к богатому интерьеру гости присаживались на край обитых тяжелым шелком стульев с резными ножками. Хрустальные люстры и бра переливались на августовском солнце. Парадная лестница, покрытая толстой красной ковровой дорожкой, расходилась на площадке у зеркала вправо и влево, широкие мраморные перила и точеные узорные балясины добавляли роскоши и делали лестничные марши любимым местом фотографов для фотосессий. Там их и остановили для постановочного фото.
Молодые не вписывались в дворцовый интерьер. Невеста хоть и в белом шелковом платье с открытыми плечами, с юбкой – татьянкой по колено, на стройных ножках изящные лодочки на шпильках, но она была без традиционной фаты и шлейфа. Из украшений – пышная стрижка, но привычка держать голову говорила о том, что недавно на ухоженной голове были тяжелые косы. Жених был в гимнастерке: костюма, по молодости или по внезапности бракосочетания, еще не было.
Гостей было десять: по двое родителей с обеих сторон, по сестре, бабушка и тетя жениха и свидетели. Уже тогда существовал целый церемониал фотографов, набор стандартных фраз не богат: «сейчас отсюда вылетит птичка», «скажите сыыыр», «посмотрите в камеру». Улыбки молодых получились напряженные и натянутые, а гости радовались искреннее. У них впереди – веселье. Мраморный круглый столик с советским шампанским, вазочкой конфет «Мишка на севере» и кисточкой винограда смотрелся тепло и солнечно, по – августовски. После бокала шампанского крики «Горько» стали громче, задорнее и смелее.
–Горько! – хор гостей увеличивался и увеличивался. Столы были накрыты прямо во дворе. Ворота дома жениха и его родителей открыты настежь. Гости давно перешли на водку и самогон. С каждой выпитой рюмкой хозяева все меньше понимали, кто был зван, кто не зван. С улицы заходили все. И все меньше героями торжества оставались жених с невестой.
– За здоровье молодых!
– Коля! Клара! Горько!!!
Соседи Володька и Игорь опоздали, пришли после смены.
– Штрафные хлопцам! Пейте!
– Пьем!
– Поздравляйте!
– Поздравляем!
С каждым опоздавшим гости пили тоже. И пир пошел бойчее.
Коля с Кларой измученно вставали, подчиняясь традиции. Уважительно выслушивали пожелания и наставления. И в каждом новом пожелании Коля слышал то наболевшее, о чем мечтал очередной говоривший и что у него не сбылось. Он подумал, что пожелания на свадьбах гости редко произносят радостно. Чаще всего – с горечью, как несостоявшуюся свою горькую мечту. Не потому ли так отчаянно и с надрывом потом кричат молодым: «Горько!!!»
Сестра Николая Нина сделала все, чтоб свадебные традиции были соблюдены и вымотали вконец новобрачных: шутки, матерные частушки, плачи. Только потом, когда смеяться не осталось сил, все угомонились и стали потихоньку запевать песни о любви, о тяжелой женской доле, о работе мужчин. Потом – то, что все знали: «Черный ворон, что ты вьешься…»
– Коля. Я больше не могу. Я очень устала, – шепнула Клара Николаю и заплакала. – Нам же можно тихонько уйти…Даже положено…
Она приехала с родителями к нему на свадьбу из другого города, в котором он служил. Он влюбился в девчонку с двумя толстенными косами и зелеными подслеповатыми глазами, как только увидел ее на танцах. Жениться решил сразу. Семья у нее достойная, отец военный, фронтовик, мать рабочая. Приняли солдатика доброжелательно. Он после демобилизации уехал в родной город и объявил родным, что ждет девушку и что сделал ей предложение. Дома и не обрадовались, и не расстроились. Она приехала через месяц. Спали в разных сторонах дома, соблюдая приличия. А теперь, по всем правилам, им разрешалось в эту ночь быть в одной кровати и любить друг друга. Он ждал этого момента. А гости все поднимали и поднимали рюмки и весело подмигивали новобрачным. В этот момент от прикосновения его охватил трепет – так он хотел ее – голую, заплаканную, такую желанную. Ее ладонь лежала в его. Он потянул ее за руку, они наклонились в тень, куда не светил фонарь, и ловко растворились в темноте неосвещенного двора.
В приготовленной для молодых комнате он не включил свет. Стал торопливо раздеваться, прислушиваясь к капроновому шороху ее платья. Они стояли в темной комнате у самого края распахнутой кровати.
– Помоги расстегнуть замок, – она повернулась к нему спиной. Волнуясь, он повел замок криво, тот встал бугром, но пошел вниз. Он медленно снял лифчик и, опустив ладони, просунул