Кларонька. Не ругайся.
Клара поцеловала отца в щетинистую щеку.
– Спасибо тебе за все, папочка….
– Да… а как иначе?
На кухне она подошла к матери и прижалась к ее плечу.
– Ну, что, милая, досталось тебе? – спросила Полина Ивановна.
– Ага, – всхлипнула Клара, но сразу отогнала от себя все воспоминания. Ей было невыносимо хорошо дома с близкими, где никогда никакого упрека, ни грубого намека, не то что слова. – Никогда не буду вспоминать их. Никогда не поеду туда. Пусть Коля сам едет проведать своих родственников.
–Ничего –ничего, доченька, надо уважать родителей мужа. Чтоб он знал, что чтишь их, что его любишь, что благодарна им за все…
– За что мне их благодарить?! За злобу? За способность припоминать в запале все, что я говорила откровенно, за то, что не прощали никаких моих промахов?? Да они сами – то святые??
– За то, что мужа тебе воспитали хорошего, доброго, умного. Что он любит тебя. За дочку свою. А промахи…так ведь она не твоя мать. Промахи прощает только самый близкий человек. И самый любящий. Остальные – просто пропускают мимо. Прощать ведь тоже надо учиться. Это непростое дело. Не каждому по силам… Не хочешь – не езди. А Киру потом отпускай с ним туда. Пусть будет больше у нее бабушек и теток. Больше родни – больше любви твой ребенок получит. И плохо при дочке о них не говори. Счастливее вырастет. Без злобы к людям. С чистой душой. Когда дитя растет в любви, оно и счастливее, и здоровее, и сильнее.
– Не знаю, мамочка. Я подумаю.
– Ну вот и хорошо. Вот и умница, – Полина Ивановна умела завершать трудные разговоры так, как будто они уже разрешились положительно, как она хотела.
Коля сразу решил вопрос с переводом в институт на вечернее отделение, другого пока в городе не было. Люди приехали строить город и завод уже с образованием, поэтому открыли пока вечернее отделение, чтоб рабочие со стажем и с дипломом техникумов могли продолжить учебу. И вопрос с работой решился, он устроился в один из престижных цехов. Сразу стало понятно, что есть перспектива роста, особенно когда институт будет окончен. Год авиационного института у него уже есть.
Через несколько месяцев ему предложили заменить мастера на время болезни. Потом на время отпуска. Потом совсем. «Неизвестно, складывалось ли у меня все так хорошо и быстро, останься я дома?» – думал он. Коля быстро почувствовал вкус хороших денег, в цехе платили зарплату выше, чем в целом по заводу. Купил себе два костюма: черный и бежевый, несколько пар обуви, добротное зимнее пальто с каракулевым воротником.
Клара смотрела на мужа с кислой улыбкой. Он, конечно, давал деньги ей на обновы, и ей, конечно, хотелось нарядиться, но она тратила их на дочь: игрушки, кофточки, шапочки, которых можно было и не покупать, но которые казались ей необходимыми. Потом оказывалось, что некоторые «одежки» так ни разу не надевались и оставались с этикетками. Она понимала: наряжаться ей некуда, а мужу, недавно получившему хоть и мизерную, но должность,