тридцать пять в том же туалете мои пальцы оттягивают капроновые колготки и хлопковые трусы. Добрый вечер.
Итак, ее зовут Алена. Она носит полиэстер, любит полусладкое шампанское, работает в отделе кадров строительной компании. Она бреется там, где надо, чтобы было гладко. Она живет на станции метро «Теплый Стан». У нее мягкая попа и влажная промежность. Она носит лифчик с застежкой спереди.
Мне весело, и я могу. Это все голландский порошок.
– Алена!
– Да? – Она поворачивает ко мне голову так резко, что ее длинные кудри-пружинки дают мне пощечину.
– Я буду трахать тебя, Алена.
– Ха-ха-ха.
От ее смеха и кокаина я становлюсь самцом.
И ей уже не до смеха. Через три минуты я в Алене уже по запястье. Она громко дышит и стонет, упоминая Господа. Мне плевать, услышит ли кто-нибудь. На ее лицо я смотрю через зеркало. Блестящая зеленая бабочка мечется из стороны в сторону. Отражение своего лица я вижу тоже. Оно безразличное. Это настолько пугает, что я отвожу взгляд.
Через десять минут мы выходим. На полу туалета остается лужа, в которую я специально наступаю кедом.
В коридоре очередь из девушек. Взгляды. Восторг. Осуждение. Под предлогом, что мне надо провериться, я сбегаю в ночь, подхватив Риту, которая возвышается на барном стуле и, прикидываясь лесбиянкой, кокетничает с барменом.
Она в восторге: «Серьезно? Прямо в клозете? Я думала – лесби более нежные, ну ты точно настоящий мудак!»
Мы едем с Ритой ко мне на такси. В машине я закуриваю и понимаю, что от моих пальцев пахнет сексуальным фастфудом.
Я забыла про Алену, как только вошла домой и помыла руки.
А она нашла меня в фейсбуке, раздобыла номер, и я совершила неосторожный поступок – сказала ей свой адрес и заветное «приезжай».
Без кокаина и спонтанности она оказалась слишком реальной:
– лифчик с ложными силиконовыми вкладками;
– дурацкая родинка на щеке, из которой торчал толстый волос;
– кроме тупого быдло-ожидания выходных и хреновой работы в отделе кадров строительной компании, ее ничего не интересовало;
– она путала Чехова с Тургеневым;
– она слушала мою группу и, увидев в моем доме причастность к Артисту, заголосила, что выросла на его песнях.
Во второй раз секс с ней был скучным и горизонтальным, на сатиновых простынях после ее ухода остались кудрявые длинные волосы.
Но ей понравилось, она стала ждать меня, писать сюсюкающие сообщения, грозные сообщения с обещанием рассказать всем про меня правду (буа-га-га!) и делать извиняющиеся визиты без приглашения.
Случайный секс под наркотиками должен заканчиваться вместе с оргазмом партнера и никогда, никогда не повторяться. Это как фастфуд, которому нет места на фарфоровых тарелках в моем доме. Фастфудный секс должен быть за пределами сатиновых простыней, за пределами частной собственности.
Я смотрю в экран домофона и вижу ее, отчаявшуюся,