одежду на траве, – не пересекай границу столицы. Надеюсь, что Паук не поднял по тревоге областных милиционеров… – Джошуа выдавил из себя:
– Зачем ты… – Павел укладывал на пиджак обломки кирпичей.
– Если тебя остановят, – он поднял голову, – патруль заинтересуется пятнами крови на одежде. Джинсы и ботинки в порядке, – он придирчиво осмотрел обувь Джошуа, – хорошо, что в машине нашлась туалетная вода, – аромат кедра мешался с запашком болотной гнили.
– Павел заставил меня вымыть руки в озерце, – мимолетно вспомнил Джошуа, – я теперь дважды убийца, – он зачем-то сказал:
– Студентами мы попали в волнения в Детройте. На Леону напал грабитель, он хотел… – Джошуа пытался не плакать, – я ударил его камнем по голове. Но тогда я защищал невинного человека, а сейчас… – Павел молча стянул свитером узел. Ряска разошлась, на черной воде пруда зарябили круги.
– Вряд ли кто-то сюда полезет, – пробормотал Павел, – думаю, что дорожная милиция побоится твоих дипломатических номеров. Если остановят, требуй вызвать консула. Ты хорошо говоришь по-русски, тебя поймут, – Джошуа понял, что скоро он увидит Бена.
– Он попросится на руки, не зная, что это руки убийцы… – Джошуа не мог оправдать себя.
– Она лгала мне, но, может быть, она действительно хотела признаться, – Циммерман все-таки заплакал, – и она сказала, что ждет ребенка, – ее бледное лицо было странно умиротворенным. Темные глаза смотрели в высокое небо весны. Джошуа покусал губы.
– Но что мне делать в Серебряном Бору? – Павел вздохнул:
– Позвонить начальству на Садовое кольцо и все рассказать. Остальное, – он поискал слово, – ваше дело. Тебя и Бена отправят первым самолетом в Америку, а Леона получит другого куратора, – Павел оглянулся, – монтировка здесь, очень кстати.. – он аккуратно протер серую сталь рукоятки.
– На ней были мои отпечатки пальцев, – глухо сказал Джошуа, – Павел, что ты задумал… – он отозвался:
– Теперь нет. Подростком меня научили зачищать место преступления. Езжай, – он попытался поднять Джошуа, – не сиди здесь, – Циммерман покачал головой.
– Мне надо пойти в милицию и во всем признаться. У меня дипломатический иммунитет, но я могу понести наказание в Америке… – Павел встряхнул его за плечи.
– Переступив порог милиции, ты оттуда больше не выйдешь, – зло сказал он, – хватит наивности, Джошуа. Первым тебя навестит не американский консул, а Паук. Консул увидит твое тело. Скорее всего, – Павел задумался, – ты покончишь с собой в камере, не выдержав мук совести. Только сначала, побывав на Лубянке, ты расскажешь Пауку о Леоне, о нашей родне в Казахстане и обо всем, что ты знаешь, что ты забыл, и что ты придумаешь, чтобы спасти себя от мучений, – Джошуа покачал головой.
– Не расскажу. Но я должен… – Павел толкнул его к машине.
– Ты должен вырастить Бена, – прикрикнул друг, – твоя гибель не принесет пользы. Не думай, что тебе