я в бокале из-под охлажденного напитка. Лето закончилось так же быстро, как заканчивается свежий лимонад в жару. Наступила осень – время, которое заставляет всё вокруг словно замереть на несколько месяцев, когда многие хоть раз размышляют о тленности всего сущего. Стоя у окна, за которым капли дождя вдребезги разбивались о холодное стекло и катились вниз, как души в преисподнюю, она вспоминала свое прошлое. Для грусти осенью у каждого свои причины.
С самого детства Мария была активным ребенком с глубоким мудрым взглядом. Она любила быть в центре внимания и даже пела громкие, совсем недетские песни, вставая на стул, чтобы всем ее было видно, когда вокруг суетились всегда чем-то занятые взрослые. Она была счастлива.
– Виновата ли я, виновата ли я, виновата ли я, что люблю…1, – начинала свои песни маленькая Мария.
– Эх, как хорошо поёт твоя дочь, Светулёк, – кряхтя и причмокивая, говорил старенький дед Светланы, приходящийся Марии прадедом, – на-ка вот тебе червонец, купи ребенку чего-нибудь, – оглянувшись и убедившись в том, что его заначку не видит старуха-жена, он протягивал Светлане помятые десять рублей.
– Вот кто-то с горочки спустился, наверно, ми-и-и-лый мо-о-ой идёт, – поднимая в детской памяти еще один мотив, продолжала громко петь девочка с большими красными бантами на тонких косичках.
– Во даёт внученька, это ж надо ж, мать, голос какой, – смахивал слезу старик, доставая из заначки двадцати пяти рублевую купюру, – на-ка вот, Светулёк, себе чего-нибудь тоже купи и супругу Сереже.
«Сережа» – отец Марии, фотографии которого она очень любила разглядывать, потому что с его изображением их было слишком мало. Маленькая Мария вообще любила фотоальбомы и те моменты, когда вместе с мамой, сидя на полу, они раскладывали пожелтевшие от времени старые снимки. Иногда с фотографий задумчиво смотрела скромная школьница семидесятых годов с «белым верхом – черным низом» – мать Марии. Иногда попадались такие фотографии, где она была еще совсем маленькая, – на Марию из старенького альбома смотрела улыбающаяся девочка в панамке, легком летнем платьице и сандалиях, сидящая в песочнице и прижимающая к себе красивую куклу-мальчика огромных размеров. А вот мама и папа на собственной свадьбе. Папа – высокий, красивый, в коричневых брюках и пиджаке, мама – худая, нежная, воздушная в своем белоснежном длинном свадебном платье из кружевного гипюра! Вот они смеются и держат друг друга за руки, а на другой фотографии – целуются. Вот рядом с ними еще кто-то, и у всех серьезные лица, мама и папа что-то пишут красивыми ручками на листе бумаги. А вот снова мама, только она теперь без папы, очень сильно располневшая, на фоне ковра и детской кроватки, держащая ребенка на руках. Других фотографий мамы и папы не было.
Семья Марии ничем не отличалась от остальных советских семей. Пока в жизни девочки не случилась третья по счету осень, сковавшая грудь осколками льда, покрывающего первой тонкой наледью лужи на улицах темных пустых дворов и глубокую холодную реку Волгу.
Родители Марии развелись по обычной причине: отец полюбил другую. Больше всего на свете некоторые женщины страшатся того, что супруг встретит кого-то и уйдет из семьи: это бы означало, что цель всей жизни провалена. С самого детства чуть ли не каждой внушается, что если выйти замуж, все проблемы в два счёта решатся. «Вот выйдешь замуж, и делай, что хочешь», – бранится мать восьмилетней девчонки, которая дерётся, «как мальчишка». «Вот выйдешь замуж, пусть муж тебе разрешает», – кричит взбесившийся отец, когда несовершеннолетняя дочь возвращается домой на час позже дозволенного. «Вот выйдешь замуж, свекровь научит!» – это тесто не поднимается у семиклассницы на уроках труда.
Светлана, воспитанная в строгой семье, считала: как только она выйдет замуж, то непременно станет счастливой, свободной и любимой. Ей не важны были красные дипломы и миллионы развивающих кружков, куда её родители с завидной периодичностью водили.
Она не знала, что в жизни «замужем» кроме свободы, счастья и любви могут быть и побои, и пьянки, и ложь, и даже измена. Жизнь той маленькой девочки, которая еще вчера мечтала «замуж», теперь разбита на острые осколки. «Почему он так поступил со мной?», «Почему он так поступил с нами?» – спрашивала себя Светлана, у которой на руках была дочь. Когда в семье есть дети, эта тема приобретает особенно скользкие края, как у кувшина с водой, второпях извлеченного из холодильника в сильную летнюю жару. Сохранить семью, несмотря на то, что он любит другую, и манипулировать? Или всё же смириться с положением жертвы и уйти без боя?
Быть женщиной трудно, быть счастливой женщиной еще труднее.
Светлана боролась за право остаться «счастливой» и замужней. Мария, даже несмотря на то, что была совсем крошкой, отлично помнила день, когда её мать раздобыла модный в советские восьмидесятые широкий топ с цветочным принтом, сползающий с плеча, опоясанная широким лакированным ремнем, ждала с работы отца. В тот вечер он не пришел. На следующий день приехала бабушка Марии, мать Светланы, и малышка провела с ней весь день.
Светлана, воспользовавшись присутствием своей