Если бы что-то хорошее перепало мне от него за мои прожитые восемьдесят восемь лет – стал бы я это отрицать? Грешно в мои-то годы лгать, а тем более сидя за дастарханом моего уважаемого брата Насыра.
– Благодаря моим молитвам, – сказал Насыр, – уже неделю подряд идет этот спасительный дождь. Совсем уже скоро он растопит снега на вершинах Пушты, а Дарья принесет эту воду в море. На северных берегах моря есть подводные родники, дождевая вода обязательно размоет солончаки, и пресная вода родников хлынет в море. Помнишь, что говорил ученый человек Славиков? Только благодаря этим родникам и горной воде, которую несли впадающие реки, море всегда было полноводным, славилось красой и богатством на всю казахскую степь! Мулла Насыр произнес все это с нескрываемой горечью. С другой стороны, ему было досадно, что мало кто верит, что именно он, Насыр, своими неустанными молитвами выпросил у Бога этот сильный, небывалый дождь.
– Как ты думаешь, – обратился он к Акбалаку, – если бы не мои молитвы – откуда бы взяться такому дождю?
Акбалак горячо возразил:
– И думаешь, что он, в самом деле, существует этот твой Бог? Объясни-ка мне тогда: зачем ему было надо до такой степени иссушить море? Если б был у него ум – он давно бы дал второе рождение нашему Синеморью!
– Я молился! – упрямо возразил Насыр. – Вот и услышал он мои молитвы…
– Твои молитвы! – замахал на него жырау руками. – Если он есть, то почему он так не по-божески поступает с нами? Ты сам помнишь время: были эти берега многолюдными, богатыми.
Теперь люди покинули насиженные, родные места. Что осталось от нашего Синеморья – ты видишь сам. Остались песчаные горы да голая степь, тощая рыба солонее соли да нищий народ… А ведь было время: люди с песнями катались на лодках, переезжая из аула в аул в праздники! Теперь они разбежались по всему Казахстану. И Бог твой не видит этого? Или не своими руками он вершит это?
Больно было старцу говорить такое: он высказал все, о чем он долгие годы думал. И слова жырау той же болью отзывались в сердце Насыра.
– Клянусь тебе, – воскликнул Насыр, – буду молиться день и ночь, и даст Аллах второе рождение Синеморью!
– Хорошо бы так случилось. Мне-то не придется увидеть этого счастья – пусть хоть наши внуки доживут до этих дней.
Спорили Акбалак с Насыром на эту тему давно, теперь Акбалаку не хотелось раздражать Насыра. Поэтому так примирительно прозвучали его последние слова.
Тут загрохотал гром, яркая молния высветила жилье Насыра. Утихший было к полудню дождь припустил вновь.
– Такая молния может что угодно расщепить… – задумчиво проговорил Насыр.
– Лишь бы человека не задела… – Акбалак продолжал за разговором втирать жир. Он массировал ногу Насыра легкими нажимами на опухоль. – Эй, Бериш, найди-ка в моем хорджуне две дощечки да принеси их сюда… А ты, мулла, потерпи еще чуть-чуть: что уж делать, кости-то немолодые…
Действительно, Насыру стало больно. Он, морщась, попросил Акбалака:
– Да не жалей ты жира, втирай еще…
– Э,