тебя застрелю прямо там где стоишь или без руки тебя оставлю. Потому как никому под моей крышей не позволю в людей стрелять. Ты меня слышал а?
Этот человек вор и убийца, ответил гигант, я его живьем не выпущу отсюда он мне за все заплатит я богом клянусь.
Чушь собачья, сказал Джон Авраам, косясь на ствол между глаз.
Горбоносый поднял руку, дайте сказать.
Закрой пасть мне твои слова не нужны, сказал гигант.
А это ты зря этот человек осужденный преступник и конвоируется мной в тюрьму окружного суда, горбоносый приподнял брови, будешь препятствовать отправишься туда с ним.
Он не доживет до суда, пообещал гигант, головой ручаюсь за это тут вершится суд высший суд божий по закону божьему а ваши законы никто не признает в этих краях это неизвестная земля и тут вам никто не рад и вашим законам не рады.
Кареглазый отступил в тень, озираясь по сторонам – то глядя на горбоносого, то на длиннолицего, ожидая, что они предпримут, чтобы последовать их примеру. Но они ждали, как он.
Ты умрешь, сказал горбоносый, а я не хочу тебя убивать поверь и я вижу что сердце твое полно сомнений.
Богом клянусь, потея, сказал гигант, этот вор отнял у меня все и имя и землю и золото ничего у меня не осталось даже души я совершил сделку с этим дьяволом а теперь заплатит он.
Ты меня с кем-то перепутал силач я отношения не имею к этому, сказал Джон Авраам. Слюни из его перекошенного рта капали на пол.
А мне все одно, сказал гигант, если я говорю что ты труп значит ты труп богом клянусь читай молитву отче наш.
Ты жадный сучий сын, прорычал Джон Авраам, тебе ведь было заплачено и золота-то на твоей вшивой земле было с гулькин нос никто там ничего и не нашел ну давай стреляй верши месть но лучше не промахнись или я тебе в глаза плюну.
Я всю жизнь гнуть спину на чужой ферме не буду, сказал гигант.
Будешь, пообещал Джон Авраам.
Почему это, язвительно спросил гигант.
Ты так родился, ответил Джон Авраам.
Тогда ты родился чтобы сгинуть в этой дыре, сказал ему гигант.
Тут в помещение вошел еще один – в шляпе, одет с иголочки, и, увидев, что происходит, немедленно выхватил свой внушительный кавалерийский драгун пятидесятых годов. Курильщик с длинными усами выстрелил в него из-под стола, человек с драгуном крякнул, выстрелил в потолок и мгновенно исчез за трепещущим, как занавес, лоскутком парусины, словно комический актер-дуэлянт, исполнивший эпизодическую роль в трагедии. Хозяин мысленно перекрестился и пальнул курильщику в грудь из ружья, тот кувырнулся и замертво рухнул на пол, все заткнули уши ладонями, в сотрясающемся воздухе вихрями металась пыль из-под ног, шляпа с курильщика слетела и взвилась по спирали, а его тело дымилось с кроваво-красным пятном на потрепанной рубахе, где не осталось живого места. Трое мексиканцев у окна вытащили свои пистолеты и расстреляли владельца, за чьей спиной полопались взорвавшиеся бутылки, и алкоголь лился через проделанные пулями отверстия,