Ничего, вы ещё вспомните о нас, когда «красные» надерут вам задницы!
Утрачивая последние остатки сэра в себе, посол схватился рукой за сердце и побледнел. Трубка выпала из его рук. Достойно, а равно и недостойно ответить на выпад русского генерала он не смог: голос вновь отказал ему в повиновении.
Хлопнув дверью, Барон выскочил в коридор. Вернувшись в Ставку, он немедленно вызвал к себе Концова. Когда, недоумевая, зачем он понадобился Барону уже через час после встречи, Концов вошёл в кабинет, Его высокопревосходительство не стал тянуть с «огорошиванием»:
– Павел Андреич, социалистическая революция, о необходимости которой всё время твердили большевики, свершилась!
У Концова округлились глаза и отвисла челюсть.
– Нет-нет! – махнул рукой Барон. – Я – в здравом уме, Павел Андреич! Просто – небольшое заимствование у вождя большевиков. Потому, что – в тему!
Подтянув челюсть, Концов живописно двинул бровью. Перевод Барону не потребовался.
– Да-да, полковник! То, о чём мы с Вами говорили, как о будущем, стало настоящим!
Его высокопревосходительство с размаху упал в кресло
– Хватит с меня! Надоело! Ухожу…
Последнее слово Барон произнёс еле слышным шёпотом. Наступило молчание. Не могло не наступить – после таких-то слов! Каждый думал о своём, но в чём-то – об одном и том же: что дальше? И, если мысли Барона не представляли собой загадки, ибо заняты они были только отставкой и вопросами пенсионерского быта, то Павлу Андреичу надлежало решить более сложный вопрос: оставаться или нет?
За этими раздумьями он и не заметил, что Барон, опередив его на дистанции, уже вышел из состояния задумчивости и теперь внимательно разглядывал своего офицера для особых поручений. Вероятно, лицо полковника было столь выразительным и столь наглядно отображало идущий в его мозгах процесс, что Барон не смог остаться равнодушным. По этой причине, в очередной раз изменяя себе, он даже расщедрился на сочувствие Концову.
– Я понимаю Ваше состояние, Павел Андреич – особенно в связи с заявлениями, сделанными каких-нибудь пару часов назад… Но и Вы поймите меня: я не могу и не хочу больше участвовать в этом фарсе! Хватит мне волочь крест на Голгофу: я – не Христос. Мне это – не по силам…
Сумрачный Барон потемнел лицом: изыскал, таки, резервы.
– То-то обрадуются эти негодяи…
Концов согласно кивнул головой: реквизиты «негодяев» оглашать не требовалось, а в их реакции он не сомневался. Тут они с Его Высокопревосходительством не грешили против истины.
– В связи с последними событиями и моим решением, окончательным и бесповоротным, я освобождаю Вас от всех клятв и обещаний… От всех… Думаю, что Вы сами, без моих подсказок, сможете распорядиться своей судьбой… За сим прощайте, Павел Андреич – и да хранит Вас Господь!
Барон подошёл к Концову и молча пожал тому руку,