начале третьего курса их неожиданно бросили помогать совхозу под Серпуховом – на «морковку». Жили в общежитии рядом с вокзалом: девочки в одной большой комнате-зале, мальчики – в другой. Питались утром и вечером в синей столовой, а днем – сухпайком в поле. Ничего особенно нового в «морковке» не было, так как после второго курса уже ездили на «картошку» – помогать колхозникам собирать стратегический советский продукт, картофель обыкновенный. Дешевый и питательный, он хранился в погребах всех жителей и на всех овощебазах страны.
В тот первый общекурсовой выезд почти все перезнакомились: кто-то сдружился, кто-то, наоборот, определил дистанцию. В этот раз Годин открыл для себя нового человека – Стеллу Бородину из параллельной группы. Оказался с ней на одной грядке. Со спины сначала не понял, кто это вообще рядом с ним – парень или девушка. Человек, как и все, в резиновых сапогах, в синих ватных штанах и фуфайке. Потом увидел лицо: миленькое. Вспомнил, что встречал эту девушку на поточных лекциях, но не на «картошке», на которой она по какой-то причине, видимо, не была. Отличница. На занятия ходит обычно в обтягивающих джинсах и блузке. У нее есть что обтягивать.
При всех своих внешних и умственных отличиях Стелла – представительница немногочисленного институтского «слабого пола» – держала ребят на расстоянии. Скорее всего, так уж ее воспитали в семье, а может, просто привыкла действовать наверняка, вот и берегла себя для того единственного, за которого выйдет замуж. «Послешкольные» девушки на глазах взрослели и, если на «картошке» еще шарахались от, как им казалось, «грубых» мальчиков, то к третьему курсу уже практически все серьезно приглядывались, а то и прикладывались к ним. Большинство провинциалок не задерживали взгляд на парне из Дальнедорожного: чего менять шило на мыло. Но некоторые были не против сблизиться с Годиным: отлично учится, весьма неглуп, достаточно симпатичен и, черт его знает, вдруг далеко пойдет. Приглядывались к нему и «птички»-москвички, желающие выйти прежде всего за человека, а не просто за сына дипломата или ответственного партийного работника.
Годин откуда-то знал, что Стелла – дочь замминистра. Поэтому, «опознав» ее, тут же отвел взгляд: не его поля ягода. Погрузился в свои мысли о прошедшей в Череповце практике. Автоматически дергая и укладывая, как положено, морковку, молча продвигался к недосягаемому полевому горизонту. Стелла, работавшая рядом, переговаривалась с другими девушками и ребятами. Казалось, Годин ей взаимно неинтересен. Очевидно, неинтересной будет ей и его синяя папка.
Во время обеденного перекуса они опять (случайно ли?) оказались рядом: прямо плечо в плечо. Перед ними сухпайки: хлеб, вареные яйца, сыр. Годин стянул перчатки: руки под ними были весьма нечисты. Мыть их горячим, уже подслащенным чаем вряд ли стоило. Он несколько растерялся. Стелла же, поняв его затруднение, запросто предложила:
– Давай помогу. У меня чистые.
Действительно, у нее были чистые, как будто мытые с мылом, руки. Как она этого добилась, для Година осталось загадкой. Стелла