нас надежда и на цемент. Смолой и сами-то маловато запаслись, её много уйдёт на гидроизоляцию фундамента, да на крышу – рубероид под кровельное железо просмолить. Следовало снабдить Николая деньгами так, чтобы и после долгой стройки он не испытывал в них нужды.
Заказал междугородный разговор с Сяитом, и когда нас соединили, спросил, не нужны ли ему кое-какие запчасти к машинке «Зингер»? Килограммов тридцать! Сяита, мне показалось, слегка заклинило. Канишна, ответил он, невесть зачем маскируясь под деревенского татарина, но тотчас по-деловому вопросил: а мой посреднический процент? Пополам, Сяит! Но при условии, если за один день управишься. Сделаю, но с чего бы такая щедрость-то? Да у тестя полсотни ульев! Деньги-то не особо мне нужны. А запчасти давно валяются, надоели уже… Жди завтра утром с дочками на вокзале, встретишь мою жену с подругой. Примешь запчасти, а жена с подругой – в универмаг. Вечером на поезд посадишь их… В конце разговора Сяит передал просьбу своей мамы – привезти стёкла с изречениями из Корана. Заодно уж… Она их в комнате у себя развесит… И её новое зимнее пальто, всё другое из её сундука и шкафа я на «Победе» своей давно увёз… И ещё. Никаких твоих «пополам». Возьму десять процентов, это будет по-честному.
При великом переселении в дом Мамонта я унёс и бабушкино зелёное пальто – чтоб не оставлять его будущим безвестным домовладельцам. Повесил в Януарьевплатяной шкаф и благополучно забыл о нём. Взяв это пальто, древний Януарьев безмен и свою брезентовую сумку, с которой ездил на сессии, пошёл в сарай за металлом. Тридцать килограммов – для платины не объём, в одном из сундуков убавилось её не на много. Завернул металл в бабушкино пальто, да ещё и втиснул в мешок. Сумка, хоть и удобная, с дополнительным наплечным ремнём, была для наших с Николаем бабёнок, конечно, тяжеловата. Да вдвоём, чай, через вагон-то проволокут, а в тамбуре Сяит схватит…
Абитуриентки, не ведая о предстоящей интересной экскурсии, смылись от нас с утра пораньше: накормив меня завтраком, моя несостоявшаяся агрономша увлекла пигалицу на Суру, на пляж. Свистнул Николая через изгородь и объявил, что хочу сделать его по-настоящему богатым человеком. Каким образом – не сказал, носомнения у него в глазах не увидел. Николай мне полностью пока доверял и во всём меня слушался. Передал ему прихваченное из своего кошеля дамское обручальное колечко:
– Скажешь – купил! Чтоб все видели – мужняя жена! Меньше приставать будут. Своей студентке тоже надену… Вечером провожаю их в Москву, дело к Сяиту есть, передать надо ему кой-чё… Дай своей-то денег побольше, пусть перед учёбой-то приоденется…
Завод работал в три смены, эту неделю Николай ходил во вторую, с четырёх до полуночи.Сидеть без дела не мог и сейчас расчищал площадку под дом, пятнадцать метров на десять, тоже хотел успеть до осени с кирпичным полуподвалом. Позвал его немного вздохнуть за чаем. Едва уселись – зазвонил телефон, молчавший все эти дни: как видно, ни кирпича, ни половых досок, ни, тем более, рубероида ник�