за вами поухаживать, – предложил Громов женщине, – какой из напитков вы предпочитаете?
– Пожалуй, не откажусь от коньяка.
– Я перешёл на минералку, – заявил Сергей, наполняя фужеры.
– Первый тост я хочу поднять за вас, Луиза Карловна. Вы для меня…
– Нет, Сергей Дмитриевич, ни в коем случае, – запротестовала женщина, – есть более веская причина, за которую стоит произнести первый тост. Давайте не будем спорить и без ложной скромности выпьем за вас, Серёжа.
Сделав пару глотков, женщина продолжала:
– Я очень рада что, наконец – то выпала возможность выразить то, что за столько лет накопилось в моей душе. Жизнь непредсказуема, сегодня ты есть, а завтра кто его знает. Поэтому, с вашего позволения, я хочу вам исповедаться, ближе вас, у меня никого нет. Для человека, который занимается научной деятельностью, мои рассуждения могут показаться достаточно странными, но прошу выслушать меня до конца. Я росла в семье, в которой придерживались строгих правил в отношении к жизни. Все жёсткие устои я впитала с молоком матери и, наверное, моя жизнь сложилась бы, более правильно, с точки зрения, принятых норм в обществе, если бы не одно «но». Это маленькое, и в то же самое время, не имеющее границ «но» было, как мне казалось раньше, моим камнем преткновения, моим проклятьем. Оно выражалось в протесте и негодовании против всего, что было чуждо и неприемлемо для меня. Для ребёнка, который не понимал природы своих эмоциональных взрывов и слышал в свой адрес уничижающие реплики о несносности своего характера, жизнь постепенно начала раскрашиваться в серые тона. Чистая душа ребёнка помнила и знала, что значит гармония, но существующая реальность, с которой она сталкивалась ежедневно, словно искажённая зеркальная поверхность, отражала лишь целый сонм человеческих страстей. И не было рядом ни одного взрослого разумного человека, который имел бы желание, заглянуть в ранимую душу ребёнка и сказать правильные слова. Мой внутренний мир никого не интересовал, поэтому я была единственной, кто бережно и нежно относился к тому чистому существу, которое жило в нём. Это существо нуждалось в защите, но я этого делать не умела. Когда оно общалось с людьми, изливая на них любовь и знания, то сталкивалось лишь с безжалостной эксплуатацией и насилием. Я не знала, как возможно жить, оставаясь собой, поэтому решила быть как все остальные. Вобрав в себя целый воз разнообразных комплексов, я решила всем доказать, что достойна быть лучшей. В школе была первой ученицей не потому, что было интересно учиться, просто тешила тщеславие своих родителей, хоть таким образом, получая от них одобрение. Дети тонко чувствуют фальшь взрослых, их бесконечное притворство раздирало мою душу на части. Отчётливо видела и понимала проблемы учителей, которые находились под гнётом администрации, и, работая в таких условиях, сами давно потеряли ту связь, которая привела их в профессию. Среди педагогов, были и, совсем случайные люди, которых интересовала лишь карьера и игра во власть. Эти люди были самой опасной и разрушительной силой для беззащитных детских душ. Своей вопиющей бездарностью