хлам, буквально горы вонючего мусора. Пакеты, объедки, огрызки, куски железа, дерева и резины, раздавленная кошка и чёрный кал – и всё это издавало запах гниения. Я ни разу не видел на нашей стороне, чтобы где-то валялся мусор, никто никогда не бросал ничего вдоль дорог, да и вообще нигде.
Взад и вперёд по дороге проносились цветные механизмы на колёсах, издавая шум, похожий на жужжание огромного шмеля. Мне уже рассказывали раньше, что это за стремительные штуки, их называли «машинами», но сам я до этого ни разу не встречал их, потому что на нашей стороне таких вообще не было. Они возникали точкой вдали, быстро увеличивались и пролетали мимо с такой скоростью, что я не успевал рассмотреть их в деталях. Я до того увлёкся движением гигантских шмелей, что и не заметил сразу, как к дядиному прилавку подошёл незнакомец. Но он закрыл собой солнце и заговорил с дядей, и я поневоле переключился на него. Длинный, сутулый и с виду очень уставший человек. Он спрашивал что-то у дяди тихим и вялым голосом, как будто ему трудно было говорить. Боже мой, – мысленно воскликнул я, – это же он! Да, ошибки быть не могло, это был тот самый Другой, которого мы с сестрой повстречали однажды у Медвежьего пляжа! И тут он обратил на меня свои странные белёсые глаза. Мне сразу стало не по себе, как и тогда, в тумане: что-то очень страшное было в его взгляде, злое и холодное. Он улыбнулся мне, но до чего же противно! Обычно улыбка вызывает ответную улыбку, потому что она означает симпатию и теплоту. Но его улыбка не имела ничего общего с этими чувствами.
Он довольно долго так смотрел, и дядя наконец заметил его устремлённый вглубь лавки взгляд. Дядя обернулся и увидел меня. На его лице отразился испуг, и он резко встал, оказавшись между мной и Другим. А дальше случилось нечто странное: я вдруг услышал такой гром, что мне пришлось зажать уши, и то же сделали все остальные в лавке, и пришелец в том числе, он вообще согнулся и побелел, как будто от боли. Но самое удивительное в этом громе было то, что его производил дядин голос, грохоча словами, смысла которых я не мог понять. А затем вдруг внезапно наступили сумерки, и поднялся холодный ветер, мусор на дороге закрутился вихрем и полетел в разные стороны, и сутулый незнакомец попятился, попятился назад, и его едва не сбила пролетавшая мимо машина. Дальше я ничего не видел, потому что мне вдруг очень поплохело, закололо в висках и чуть не стошнило, я закрыл лицо руками и почувствовал, что падаю. Я падал и падал, летел и летел, и никак не мог достичь земляного пола под ногами. Меня окружила невиданная чернота и тишина, а я всё падал, ничего не видя и не слыша и только чувствуя, что падаю уже целую вечность.
Очнулся я не в своей комнате, а в бабушкиной, на первом этаже. Я лежал на её кровати, укрытый простыней, в открытое окно лился яркий солнечный свет, и пахло лимонным цветением. Я сразу вдохнул поглубже, ведь это такой особенный аромат, который чудесным образом поднимает настроение. И какой резкий контраст я ощутил по сравнению с запахами Дороги! Как дико и мрачно воняли эти кучи мусора, и как свежо и радостно