вперёд, скажу, что встреча наша состоялась. Но только Павел об этом не узнал. Весной тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года был он уже не Пашкой, а Павлом Фёдоровичем Лоскутниковым. Героем войны и кавалером двух орденов – «Отечественной войны» и ордена «Красной Звезды». Я же был молодым строителем будущего города на Амуре. Эти награды он получит после долгого скитания по госпиталям и учебным батальонам, а в июне сорок третьего года всё-таки вырвется на фронт. За его плечами будет Курская битва, форсирование Днепра, где вместо «Звезды Героя» он получит орден «Красной Звезды».
– В моей дивизии не будет «Героя» до тех пор, пока звезду не получу я, – скажет командир дивизии, когда ему подадут представление на награждение лихого разведчика Лоскутникова Звездой Героя.
Затем будет Дунай, Белград, Будапешт, Братислава. Праздник Победы он встретит в Австрии на окраине знаменитого Венского леса. Правда, леса того уже не станет, да и Австрия будет другая – побеждённая…
А сейчас я украдкой наблюдал за из прощанием. Не бывает чище слёз, чем у тех, кто расстаётся навсегда.
После обеда ко мне пришёл военкор. Я насторожился: «С чего бы это?»
– Викентий Колюжный, военный корреспондент газеты «Вперёд!», – представился мужчина, протирая кругляшки смешных очков.
– Чем обязан? – поинтересовался я.
– Я, собственно, хотел поговорить о вашем командире, – близоруко сощурился военкор. – О политруке Кретове и его подвиге.
– Что, «Героя» уже присвоили? – обрадовался я.
– Официально ещё нет, но дело ведь не в этом. Пресса должна идти в ногу с жизнью, а подвиг молодого политрука – это пример.
К вечеру мы с военкором Викентием стали лучшими друзьями. Я рассказал ему всё о нашем командире. А Викентий обещал мне выпуск газеты со статьёй.
– Что, старшина, – обрадовал меня на очередном медицинском осмотре военврач, – готовься, через три дня выписываем.
А на следующий день меня вызвали на первый этаж.
– Там к тебе посетитель, – загадочно улыбнулась Танюшка. Со времени отъезда Павла глаза её были всегда припухшими. Поэтому я был удивлён Таниной улыбкой.
«И кому это я понадобился?» – гадал я, стоя в фойе.
– Жора! – раздался рядом тихий девичий голос.
Я обернулся. Передо мной стоял хрупкий солдат, с петлицами связиста на шинели. Широко распахнутые грустные глаза смотрели на меня.
– Вера! – растерянно вымолвил я.
– Вот пришла сказать тебе, – произнесла она скованно. – Завтра на фронт.
Я не нашёлся что ей сказать.
– Я училась на курсах, никто об этом не знал. Нельзя было, – виновато вымолвила она. – Теперь тоже нельзя… Но тебе… Ты должен знать. Ты не думай, мне не страшно! – Она попыталась заглянуть в мои глаза.
– Да я…
– Вот и хорошо. Жора, – она поймала наконец мой взгляд, и тихо сказала: – Сегодня моя мама опять на дежурстве…
– Я приду! – прижал я её к груди. – Я обязательно приду.
– Хорошо, – прошептала