по случаю, знал.
– Да, – кивнула как ни в чем не бывало Клава. – Георгий Борисович. Мне говорили, он застрелился в пятьдесят девятом?
– Застрелился, – как эхо, повторил за ней Кержак, уже зная, что за этим последует, вернее, предчувствуя и боясь услышать то, что ему, вероятно, предстояло услышать. – Вы…
– Я, – снова кивнула Клава.
– Вы капитан Фролова? – У Кержака поплыла перед глазами комната, хотя он и полагал, по самонадеянности, наверное, что уже принял предложенные ему «правила игры».
– Бывшая капитан, – уточнила Клава.
И в этот момент в комнату вернулись Катя и Ира.
Кержак взглянул на сервировочный столик, который вкатила в комнату Ира – он видел сейчас все, как сквозь воду, – отметил, что кроме тарелочек и вазочек с закусками имелись там и несколько бутылок, и решил, что семь бед один ответ и что двум смертям не бывать, а одной не миновать.
– Катя, – сказал он. – Вы бы меня уж познакомили со всеми.
– Как скажете, – усмехнулась Катя, на лице которой появилось какое-то – «предвкушающее», что ли, – выражение. – А не страшно?
– Не страшно, – ответил Кержак. Он был искренен.
– Миша! – позвала Катя. – Иди сюда. Игорь Иванович хочет с тобой познакомиться.
Скрипнули половицы, и в комнату вошел высокий широкоплечий блондин. В следующее мгновение Кержак, зрение которого наконец прояснилось, понял, что показалось ему не так при первом взгляде на Мишу.
Миша был… Ну как объяснить словами, чем был Миша? Белой горячкой, ночным ужасом или плодом фантазии голливудских режиссеров? Если не считать лица, он был вполне человеком, но звериная морда в сочетании с голубыми глазами и волнистыми волосами цвета созревшей пшеницы… это было уже слишком. Тем не менее Игорь Иванович воспринял явление монстра гораздо спокойнее, чем можно было ожидать. В конце концов, ужасный Миша демонстрировал простой, наглядный ужас, тогда как великолепные дамочки своими намеками и недоговоренностями ввергали Кержака в ужас абстрактный. Что тут лучше, а что хуже, вопрос дискуссионный, но Кержаку, человеку насквозь земному и реалисту, по факту переварить Мишу оказалось проще.
– Доброе утро, – сказал на чистом русском языке монстр Миша. – Меш.
Он подошел к вставшему Кержаку и протянул могучую руку.
– Кержак, – представился Кержак. – Игорь Иванович.
Рукопожатие Миши («Но он, кажется, сказал – Меш?») оказалось крепким, но щадящим. Силач показал, что понимает, с кем имеет дело.
– А по отчеству, простите? – поинтересовался Кержак, получая свою руку обратно. В целости и невредимости.
Миша посмотрел на него с интересом. Во всяком случае, Кержак оценил выражение его глаз именно так.
– Меш Жуашевич Нош, – сказал монстр после секундной запинки и усмехнулся.
«Интересно, – с удивившим его самого равнодушием подумал Кержак. – Это я в штаны наложил, или только кажется?»
От улыбки Меша Жуашевича можно было не только обделаться, но, кажется, все обошлось, только