денди.
– Ага, и запах какой-то странный…
– И я заметила, не уж что духи какие дорогие?
– Не уж что духи могут так вонять?
Завязался нешуточный спор, который прекратила первая старуха.
– Я знаю, чем это пахнет. – тихим таинственным тоном произнесла она.
– И чем же? – с неподдельным любопытством вопрошали другие старухи.
– Сексом. Звериным сексом.
– Ты что Михална? Совсем умом тронулась на старости лет?
– Я вам точно говорю, мой кабель, когда гулял, я его из квартиры не выпускала, так у меня от каждого угла так пахло.
Георгий Гаврилович не сумел дослушать разговор, так как двери лифта открылись и вышедшая из них соседка Зина, застала его за странным занятием. Он словно опытный врач, приложивший ухо к груди больного, пригнувшись стоял у двери парадной и особо сосредоточенно внимал звукам из вне.
– Что вы делаете, товарищ Солянка? – возмущенно вскрикнула она и испуганный инженер отпрянул от железной двери.
– А, ну тебя! – ответил Георгий Гаврилович и побежал по ступенькам вверх.
Войдя в свою комнату, он в беспамятстве упал на кровать и уснул. Он твердо решил, что завтра же возьмет больничный и пойдет к нотариусу за своими деньгами.
Конь
Валя как и всегда сидел на полу, густо набрасывая на полотно своей картины пестрые краски, хватая их голыми руками. Он уже заканчивал свое творение, когда в дверь тихо вошел Николай.
– О, Кэл! Где ты был?
– Привет! Я гулял, нужно было кое над чем поразмыслить. Что ты там нарисовал?
От Николая пахло спиртным и выглядел он слегка потрепанным. Он подошел к картине и начал ее внимательно разглядывать.
Картина получилась интересная. На ней, изумительный дикий скакун, ретиво поднявшись на дыбы, обнажил зубы и расправил гриву, демонстрируя всем свою непокорность. За ним простирались далекие степи, залитые солнцем, а могучее тело коня выглядело молодым и поджарым. Конь будто выпрыгивал с картины чтобы вступить в бой с любым, кто осмелится посягнуться на его свободу. Картина была словно живая, чувствовались энергия, страсть, борьба. Взглянув на нее, никто не смог бы остаться равнодушным.
– Чудно! – сказал Николай и улыбнулся другу, но тот был чем-то озабочен.
– Все же, мне кажется, что-то с этой картиной не так. Не уверен, что ее купят. Я вообще не уверен, что мне самому нравится.
Николай лег на кровать и закрыл глаза.
– Тебе правда нравится, Кэл? – недоверчиво спросил Валя.
– Чудно, чудно, дружище. – ответил Николай и громко икнул.
– Я вот сомневаюсь.
– Художник должен быть голодным! – декламировал Николай.
– Но…
– Никаких но, мы с тобой кое-как собираем деньги на коммунальные услуги и чёрствый хлеб. Такие люди просто не могут делать вещи посредственные.
– Но моя картина…в ней как будто чего-то не хватает…не хватает жизни…
Николай вскочил с кровати и покачиваясь