осколков. Падаю на пол. Мерцающий дождь накрывает меня с головой, стучит по деревянному полу, искрится. Темная боль внутри черепа заливает глаза. Теряю сознание. Всего на миг. И когда прихожу в себя, черные, измазанные грязью сапоги стоят перед лицом. Сильные руки переворачивают меня на спину, и я вижу его лицо. Но не могу поверить…
Веки закрываются. Я соскальзываю в забытье, будто кусок злого мяса, вытолкнутый с пирса в темные воды…
…открываю глаза.
Лера сидит у стены, раскинув ноги. Это она, узнаю по одежде. Черная юбка, куртка… Лица нет. Красная тень.
Стараюсь подняться. С удивлением обнаруживаю, что пистолет снова зажат в руке. Дом полыхает, как факел. Огонь подступает к комнате, щелкая зубами. Дрожит в дверном проеме ярким стягом, преграждающим путь.
– Лера?! – я все еще надеюсь, что она жива. Опираюсь на руки, встаю с пола. Иду к ней сквозь помутневшую от дыма комнату. Сквозь закипающее пространство. Наплевав на заплетающиеся ноги. Забыв о пробитом затылке…
Падаю возле нее на колени.
Дышит. Держится окровавленной рукой за шею – между пальцами стекает бордовая кровь.
Не видит меня.
– Лера? – нежно касаюсь плеча, трясу. – Слышишь меня, девочка моя? Слышишь?..
Поднимает тяжелые веки. Кажется, приходит в сознание.
– Ан… – Узнает. Силится сказать мое имя. Сипит, не в силах совладать с разорванным горлом. – Ан…
Не может. И из глаз ее, от этого, горькими бриллиантами, ползут слезы.
– Тсс… тихо. Не говори, девочка. Ты сильная… Дай я посмотрю, что там…
Отнимаю ее руку от раны. Она не желает, чтобы я видел, но силы не равны, и спустя всего секунду, передо мной раскрывается страшная правда. Из округлого пулевого отверстия плещет темная кровь. Обойма выскальзывает из моего пистолета и падает на пол. Смотрю на нее, от злости стискивая зубы. Один патрон. Господи!..
Лера дрожит. Пытается что-то сказать. Слышу только кровь, бурлящую в горле. В слепых попытках она нащупывает мою руку и сжимает. Крепко-крепко.
– Не… не…
Красный кашель.
– Я не отпущу, Лера.
В комнату, с грохотом врывается пламя.
– Я не отпущу…
Закрывает глаза. Успокаивается.
К какой любви готово мое сердце?
И пока я думаю над этим, она отпускает мою ладонь. Оставляет свою жизнь полыхающему дому.
– Прости… Я так виноват…
Из-под опущенных век ее продолжают течь слезы. В них отражается огонь. Поднимаюсь с колен, разворачиваясь к голодной стихии, рвущейся мне навстречу. Тело закипает от безумного жара, но я не двигаюсь с места.
– Я оставляю ее тебе.
Оранжевые языки извиваются, облизывая стены. Они готовы к дарам. Мы в самом сердце тьмы.
– Прощай, Лера.
Стена справа занимается все сильней, прогорая до черноты. Поднимаю с пола обойму. Вставляю в рукоять и передергиваю затвор.
Эта горечь не будет иметь конца.
Гарь забивает