дым из носа. Синий костюм вздыхает.
– Как это случилось, Антон?
Пожимаю плечами. Случилось что? Вопрос, похожий на сетку кровеносных сосудов.
– Пойми – здесь, сейчас, в этой комнате, я еще могу тебе помочь. Но когда я уйду, тебя просто сожрут.
Я знаю эти слова, они звучат здесь каждый день. Но не имеют такого действия, такой силы, как удары резиновой дубинки по ребрам.
Что я готов рассказать ему? И что могу?
– Я видел его, там…
– Кого?
Перед мысленным взором вспыхивает страшное, нечеловеческое лицо. Зубы-иглы. Муть глазных яблок. И капли крови в уголках бледных губ.
– Убийцу.
– Ты уверен? Антон, ты уверен в том, что видел?
– Да…
– Сколько ты уже не спал? Ты снова сидишь на колесах?
– Бред…
– Послушай! – он обрывает меня. Нависает надо столом. – Ты так уже говорил! Три года назад, помнишь?! Бред – умирать в четырнадцать?! Бред – переходить дорогу в положенных местах?! Бред, бред, бред… везде, мать твою, только один сраный бред! И ты, – палец целит мне в горло, – только ты не бред! Антон… зачем ты убил Леру?
Вот оно. Тот вопрос, ради которого все и затевалось. Сразу же, без торжеств и приготовлений – выстрел в самое сердце.
– Я не убивал.
Смотрит на меня в бешенстве. Не отвожу глаз.
– Ну, тогда скажи мне, кто ее убил?
– Я не знаю, кто он. Какая-то тварь с острыми зубами…
Фыркает:
– Нет-нет, только без этого…
– Тебя там не было! Черт…
– Вот именно!
Его глаза слезятся от бессонной ночи. Их заливает злость. Замечаю кольцо на безымянном пальце и думаю о том, какая же холодная сейчас, его половина кровати.
– Почему меня там не было, Антон? Почему не было ребят из группы захвата? Почему там была только одна хрупкая девочка, готовая на все ради твоего долбанного внимания?! Ответишь мне?
Вопросы – пальцы с острыми ногтями, ковыряющие кровавую рану. Только боль и пустые ответы.
– Мне очень жаль, – вдавливаю окурок в железо пепельницы.
– Тогда признайся. И она освободится.
Качаю головой:
– Ты ничего не понял. Мне жаль ее, но не тебя!
Обветренные губы усмехаются:
– А мне тебя искренне жаль. Ведь никого там не было, Антон. Эксперты обнаружили только твои следы.
Это ни к чему не приведет. Мы сотрем в спорах языки, но так и не добьемся понимания общей правды. Я был там, с ней. Все, что у нас есть. Только эта, твердая, непоколебимая стена. И мы – по разные ее стороны.
Диск с откровениями Оксаны мог бы кое-что прояснить, но о нем, почему-то, все забыли. Он так и остался лежать там, в мокрой грязи. Никому ненужный балласт, тяжелящий расследование, отодвигающий финишную черту за недосягаемую линию горизонта.
Синий костюм, как всегда, торжествует. Думает о победе и мысленно ускользает из допросной в теплые объятия любимый женщины. Кольцо блестит на его пальце. Золотая бесконечность любви, замкнувшаяся в круг. Но так ли неразрывны